Его ребенок (СИ)

— Карин, ты забыла, что и твоей маме не двадцать. Сколько этому? Как там его?

— Не смотри так на меня. Ему сорок три, — прорычала я, чувствуя себя лгуньей, — я нашла в интернете.

— Кариш, так он даже младше твоей мамы. На целых два года.

Олеся рассмеялась, а я вспомнила, что лгунья здесь вовсе не я, а Марк!

— Это и странно. Такие, как этот Скольников, ищут моделей и тому подобное. Зачем ему моя мама?

— Ты слишком мнительная, — улыбнулась Леся и тут скривилась. — Ох… Кариночка, — Леся вцепилась в мою ладонь, лежавшую на столешнице, — мне рано еще. Рано…

— Что с тобой? Только не говори, что ты… — Я же резко наклонилась, заглядывая под стол, и, увидев лужу на Лесином стуле и под ним, практически завизжала: — Тебе же еще две недели до родов!

— Две с половиной, Кариш, — простонала Леся и, вспомнив про своего врача, запаниковала еще сильнее. — Елизаветы Максимовны нет в городе, она только послезавтра прилетает. Кариш, мне нельзя рожать… Сделай что-нибудь!

— Так, успокойся и встань.

— Я боюсь.

— Я звоню Глебу, — произнесла я, выудив телефон из сумки, и, наконец-то включив девайс, стала искать номер Вавилова

— Я боюсь…

— Ты что как маленькая? У тебя это уже не в первый раз, — уверенно произнесла я, слушая гудки в трубке.

На самом деле мне было страшно. Жутко страшно, но я была бы не я, если бы показала это Олесе.

— Вот именно потому, что не в первый раз, я и боюсь. Я знаю, что это такое!

От ее слов по спине побежали тягучие мурашки страха. Я тоже боялась рожать, и хоть мне и было до родов как до луны, но, когда я увидела панику подруги, стало только страшнее. Олеся болезненно ахнула и все же начала подниматься, опираясь на стол. По ее ногам уже не текло, а по-настоящему лило. Жидкость была почти прозрачной, а потому не вызывала какого-то отвращения, лишь безотчетный ужас.

— Да, — внезапно в трубке раздался спокойный мужской голос.

Я и забыла, что ждала его ответа, настолько засмотрелась на жидкость, льющуюся на пол.

— У Олеси отошли воды, — четко, но слегка заторможенно произнесла я и тут же успокоилась, потому что Глебу и пары секунд на осмысление ситуации не потребовалось. Он заговорил – выверенно, четко, почти безэмоционально и чертовски обнадеживающе:

— Помоги ей собрать сумку и сходить в душ. За вами приедут. Все, отбой.

Я моргнула, понимая, что так же, как и Олеся, все это время смотрела на лужу на полу, и наигранно бодрым тоном выкрикнула, подхватывая подругу под локоть:

— Как хорошо, что Мариша с Маргаритой Федоровной гуляет. Если бы она тебя сейчас увидела, у Морковочки осталась бы травма на всю жизнь. Соберись! — рявкнула я и тут же смягчилась: — Пойдем собираться.

— А Глеб?

— Я уже с ним поговорила, пока ты тут в прострации находилась. У него есть все контакты, он сам свяжется. Сказал нам собрать сумку. За нами приедут.

— Но как же Елизавета Максимовна? Ее же еще нет…

— Успокойся. Лучше скажи, почему сумку не собрала?

Мы начали подниматься по лестнице, и Леся вместо того, чтобы мне ответить, замерла и, зажмурившись, сцепила зубы, напугав меня до чертиков.

Господи боже мой, как же ей сейчас было больно.

— Это… — несмело спросила я, когда Олеся открыла глаза.

— Да, схватки начались, но пока еще коротенькие, — сглотнув, ответила она и сама быстрее зашагала вверх по лестнице, я сразу же прибавила скорости, нагоняя ее.

В спальне Олеся открыла одну из тумб.

— Все здесь. Я просто боялась складывать в сумку. Помнишь же, как с Маришей было?

Еще бы. Такое не забудешь. Как только я привезла Олесе тапочки, которых ей не хватало, в то же утро она и уехала рожать. Пока я сидела на парах и ни о чем даже не догадывалась, Олеся мучилась, являя на свет мою будущую крестницу. Я присела на корточки и начала закидывать содержимое тумбы в сумку, лишь с запозданием вспомнив, что мне нельзя сейчас сидеть на корточках. Это вроде как вредно. Знать бы еще почему… но я все же опустила одно колено на пол.

— Карин, там большая голубая пачка с прокладками специальными. И где-то должна быть маленькая упаковка с трусиками сетчатыми.

— Зачем тебе сетчатые трусы? — Еще чуть-чуть, и мои глаза, наверное, полезут на лоб.

— Они одноразовые. Господи, Карина, ты можешь не спрашивать! — закричала Олеся. — У меня все белье насквозь мокрое.

— На. — Я протянула ей нужные средства гигиены, и подруга поспешила в душ.

Моя помощь ей там не понадобилась. Слава богу.

Ехала я на скорой вместе с Олесей – наверное, лишь из-за договоренности Глеба. Но в клинике подругу все же куда-то увезли, оставив меня посреди огромного зала, я и опомниться не успела, как на меня налетел Глеб.

— Все хорошо, — шепнул он мне в макушку, приобнимая за плечи, и куда-то повел.

Кого он пытался в этот момент успокоить, меня или себя, я не знала. Но была ему благодарна, а еще безмерно рада за подругу, что той достался такой золотой мужчина. Жаль лишь, что нашелся он после того, как она напоролась на знатного мудака. Хотя это вселяло в меня надежду. Вдруг я тоже после своего мудака встречу достойного мужчину…