Его считали подкаблучником

Но Никита не обращал на него никакого внимания. Он сунул пистолет под пижамную куртку, подошел к простреленному дереву, осмотрел свежее пулевое отверстие. Рабочий ствол, можно брать.

Глава 15

Горохов со своей командой напоминал лернейскую гидру, некогда побежденную Гераклом. Герой отрубал ей одну голову за другой, а они снова отрастали. Горохов закрыт, и все четыре его телохранителя в изоляторе. Обезглавлена гидра, но результата как не было, так и нет. Ее головы очень скоро отрастут. Всех на свободу выпустят, дело к этому идет.

Филатов сидел в развязной позе и с ехидной ухмылкой глядел на капитана Бойкова. Он как будто знал, что против него ничего нет.

– Какое покушение, начальник? О чем ты, родной? Я вчера весь вечер в доме у Жилкина провел.

– Кто это может подтвердить?

– Алла Ивановна.

– А если у нас нет основания верить ей?

– А ты знаешь, что такое видеокамеры? Эти штуки видят все там, куда смотрят. В доме они есть. Ты глянь, может, разберешься.

Дом действительно был оборудован системой видеонаблюдения, и Бойков мог просмотреть запись. Если Филатов куда-то отлучался вчера вечером, то это будет установлено и подтверждено. Если у него алиби, то к покушению на Архарова его не привяжешь. Значит, придется отпускать.

Может, зря Архаров прицепился к Горохову? Вдруг на нем нет никакой вины?

– Гляну, – сказал Бойков. – Обязательно посмотрю. А ты пока вспомни, где находился двадцать девятого июня, с тринадцати до пятнадцати часов.

– Как это где? В аэропорту я был. Мы Надымова с Порошиным встречали. Сколько раз можно говорить?

– А Тюленев сопровождал Горохова.

– Да, в стоматологию. Ты ничего не напутал, начальник. – Филат оскалился, немного подумал и добавил: – Да и мы ничего не напутаем.

– То есть не собьетесь с генеральной линии. Ты это хотел сказать?

– Какая генеральная линия? Что за дичь?

– Есть линия. И вы ее четко придерживаетесь, – невесело проговорил Бойков. – Но сколько ниточке… линии не виться, конец все равно будет.

Возможно, Паша и его шуты гороховые не имели отношения к убийству Дробова, но у Бойкова была своя генеральная линия, которую установил Архаров. Как бы ни терзали его сомнения, он будет придерживаться ее.

Допрос продолжался. Бойкова интересовало, чем занимался Филатов в то время, когда труп Дробова находился в сорок шестой квартире двадцать третьего дома по улице Свободы.

Сейчас хорошо бы пузо греть на тропическом солнце под шум волны. Лежать на горячем песке у голубой лагуны, ни о чем не думая. Но Жилкину приходилось убивать время в обычной двухкомнатной квартире. Заграничный паспорт дома, до него не добраться.

Да и нельзя уезжать. Нужно держать руку на пульсе событий. Горохову все равно, как идут дела на фирме, а для Михаила работа – это жизнь. Даша – ее частица. Она и делами ведает, и соскучиться не дает. А еще помогает избавиться от Горохова. Это будет глоток свежего воздуха, если Пашу закроют хотя бы на три года.

В дверь позвонили. Михаил вскочил с кресла, вышел в прихожую, посмотрел в дверной глазок. Даша пришла, дверь за ней затворена, можно открывать.

Он пропустил женщину, выглянул в тамбур и с нервной поспешностью захлопнул дверь.

– А чего ты небритый? – Она провела пальцами по его щеке.

– Да лень.

– Нельзя запускать себя.

– В гробу побреют.

– Ну и шуточки у тебя.

– Да настроение какое-то мрачное.

– Кто тебя еще порадует, как не любимая женщина? – Даша прижалась к нему и потерлась носом о его плечо.

– Что, Горохова осудили?

– Нет. Но все к этому идет.

– А дойдет?

– Дойдет. За Горохова и его людей взялись основательно. Телохранителей арестовали.

– Всех?

– Осталось только жену твою посадить.

– Ее-то за что? – Жилкин нахмурился.

– За аморалку!.. Твой дом с ОМОНом брали. Знаешь, чем твоя Алла занималась. С телохранителем Горохова пьянствовала. Он и она – больше никого. В баньку собирались.

Жилкин скривился, глядя на Дашу. Хорошая она женщина, но как только разговор заходит об Алле, начинает стервенеть. Впрочем, ее можно понять. К тому же Алла действительно не ангел.

Ну вот и все. Голова зажила, нос окреп, пора домой. Марина тоже почти выздоровела, но у нее процедуры, поэтому не выписывают. А Никита уже при полном параде. Сначала домой, а потом можно в ночной клуб рвануть и девчонку там снять.

А как же Марина? Да, она ему изменила, но ведь он же в ответе за нее. К тому же должен отомстить, прежде всего за себя. Не зря же Никита двадцать штук Савику отдал.

– О чем ты думаешь? – Марина озадаченно посмотрела ему в глаза.

– О нас.

Они стояли у больничных ворот. Он в своей одежде, она – в больничной.

– Если ты считаешь, что я навязываюсь… – Марина грустно вздохнула.

– Нет, это я навязываюсь. Ты Горохова любишь, а я тут липну к тебе.

– Не люблю я Горохова. – Марина мотнула головой. – Это было наваждение. Давай не будем о нем. И еще он Костю убил, – опустив голову, тихо сказала она. – Как я могу его простить?

– Ты же сказала, не будем о нем. – Никита мрачно усмехнулся.