Его «величество» ГРАБЁЖ

– Твердое топливо для ракет стратегического назначения и среднего радиуса действий заканчивает срок службы, а производство Полимеров, по чьей-то воле, разграбляется. Ракетный щит Родины может рухнуть, тактическое оружие из пороховых ракет давно не производится. Пороховые заряды к установкам залпового огня иссякли.

– Комбинат уже рухнул! – с кресла начальника рубанула Муза Павловна.

– Сложное оборудование приведено в негодность, подручное растаскивается, – не останавливаясь продолжал Виталий.

– От безделья рушатся здания, специалисты выработали свой ресурс, подготовленной молодежи нет, произведен профессиональный разрыв между поколениями. И случись что, нашим внукам все начинать с нуля. Ведь благодушное отношение погубило целую систему социализма.

Муза Павловна внимательно следила за его нервной речью, лицом, как морозильник, зная его почти всю жизнь, таким видела впервые.

– Авиапромышленность Советского Союза выпускала сто пятьдесят тяжелых самолетов в год, они пронизывали все воздушное пространство нашего шарика. Мы им поставляли пороховые изделия для быстрого взлета, – горячился Виталий Сергеевич.

– Сейчас остатки этой знаменитой на весь мир промышленности выпускают кастрюли, дверные ручки, а воздух полностью американский. Состояние экономической безопасности шлепнулось аж на 47-е место и нам уже никогда не догнать себя, а военная промышленность выпускает шпингалеты, при этом уникальное оборудование вывозится за границу или в металлолом.

Остановившись в торце длинного стола, за которым он много лет отчитывался и докладывал, а теперь ему это делают, он развел руками:

– Без всякой логической последовательности, как призраки, разрушают не только экономическую базу, но и накопившийся интеллектуальный потенциал, а это источник прогресса. Вся их демократия в деньгах, чем больше тем демократей. А где их взять честному человеку, когда воры, да мошенники прибрали все к своим грязным рукам.

Прошелся к окну, Муза Павловна молчала, давая высказаться.

– Эта высокополезная для них деятельность распространила очень дурной запах, от которого избавиться можно только радикальными мерами. Ох, как долго и трудно их придется выковыривать!

Помолчали. Видя, что он успокоился, она вступила в разговор:

– Я изучаю историю вместе с внучкой, так плеваться хочется. Ярые враги писали ее, дорвавшись до возможности обругать все прошлое. Они не просто сосредотачивают, а точно расставляют акценты в обвинении, оболгании и преувеличении значимости отдельных событий, концентрируя порочащие документы. Отторгают чувство национальной гордости и патриотизма, смешали с грязью моральную чистоту, духовное и физическое совершенство нашего человека. Как идиоты исключили из истории все замечательные примеры нашей страны, создавая общий фон мрака.

Теперь Виталий на нее смотрит на такую, какую он не знал раньше.

– Предателей и негодяев искусственно создававших кризисы сахара, табака, колбасы и водки делают героями, самые гнусные пропитанные клеветой писания выдают за шедевры. Гуманность, интернационализм, мудрость советского человека, передававшиеся по наследству, представляют за отвратительное порождение.

Холод и тьма подземельная от всего этого, и нет радости солнышка знойного и радуги подковою выгнутой.

Муза Павловна вышла из-за начальничьего стола, взяла под руку Виталия, и они медленно пошли на остановку «Горная». А производственное пространство, где они прожили бок о бок всю взрослую жизнь, радовались успехам, переживали неудачи стало им ненавистным.

Вспомнили юбилейный год пятидесятилетия образования Советского Союза и в этом воспоминании прорывалась их живая и пылкая личность. Он женился второй раз. Она родила вторую дочку.

Теперь он с горечью рассказывает какая беда нависла над Юрием, а она жалуется в какую непонятную историю попала ее запоздалыш.

– На третьем курсе Ленинградского технологического института ей стали платить дополнительную стипендию из фонда Сороса. Когда читала, что он есть международный спекулянт душами – не верила и пропускала мимо ушей. На четвертом курсе дочь вышла замуж и их свадебное путешествие по Европе и американскому континенту было хорошо оплачено. В последний год обучения они приезжали к нам и я заметила грустинку в ее взгляде. А перед отъездом сказала (Муза Павловна глубоко вздохнула): «Подписала контракт пять лет не рожать, а после защиты они сразу уезжают за границу. Сейчас уехать туда считают счастьем, и я не смогла возразить и не успела выплакать слез прощанья. Последняя весточка заканчивалась словами «Защитилась. Уезжаем по контракту с фирмой, ждите сообщения с места прибытия». И скоро два года мы ждали и ждем. Со сватами пишем в разные инстанции и ни одного вразумительного ответа. Институт их продал кому-то и даже нет точного адреса, выпрыгнули и все.

Вошли в пустой трамвай и каждый ушел в себя, в свои душевные травмы и сиротливо разошлись.