Его жадные объятия

— И чем же ты думала помочь?

Вопрос, заданный низким грубым голосом, никак не помог ей подавить желание. Сумасшествие. То, что она испытывает, просто неописуемо. Хотя сейчас ей вообще с трудом удавалось мыслить, в голове крутилось только одно: «Сними рубашку, ковбой!»

— Даже не знаю. Просто хочу, чтобы ты знал: я готова прийти на помощь.

Он шагнул вперед, продолжая смотреть ей в глаза, потом перевел взгляд на ее губы.

— Твоя одежда снова промокла.

— Это твоя одежда.

Почему голос прозвучал так, словно она задыхается?

— Твоя одежда уже высохла, можешь переодеться, если хочешь.

Она сделала глубокий вдох, грудь соприкоснулась с его телом. Это он подошел к ней так близко или она сделала шаг ему навстречу? Она полностью зачарована его голосом и пронизывающим взглядом.

— А ты собираешься переодеваться?

Хейс завел руки за спину, стянул футболку и с громким шлепком бросил мокрую ткань на крыльцо. Татуировки покрывали его грудь и одно плечо. Темные волоски блестели на рельефном прессе.

— Ты нечестно играешь.

— А кто сказал, что я играю?

Хейс запустил пальцы ей в волосы и припал к губам в жарком поцелуе, тут же лишив ее дыхания. Наклонился немного вперед, отчего Алексе пришлось выгнуться. Он поддерживал ее за талию, сильнее прижимая к себе. Она никогда не испытывала такого возбуждения и смятения. Алекса держалась за его широкие плечи, полностью отдавшись во власть ощущениям. Он целовал ее без нежности. Было только бесконечное желание, которое в любой момент могло увести их дальше.

— Ты просто сводишь меня с ума, футболка прилипла к твоему телу, и это не дает мне покоя.

— Тогда сними ее.

Откуда эти слова? О чем она вообще думает? Это на нее совсем не похоже. Да, откровенно говорить она умеет, но так смело заявлять о своих желаниях практически незнакомцу нетипично для нее. Его глаза еще сильнее потемнели.

— Не говори того, о чем потом пожалеешь.

Она напрягла плечи и отступила. В порыве уверенности и смелости схватилась за край мокрой футболки, сняла ее и кинула рядом с его футболкой.

— Я всегда отвечаю за свои слова.

В то же мгновение он накинулся на нее. Сильные руки обхватили ее за талию и подняли. Ее спина соприкоснулась со стеной дома, грудь плотно прижалась к его груди.

Алекса обвила ногами его талию и ощутила болезненное возбуждение. Так много времени прошло с тех пор, как она ощущала подобное желание и тем более отдавалась в его власть. Но Хейс точно знал, как заставить ее дрожать от удовольствия, изнемогать от возбуждения, и все это сводило ее с ума. Она решила поддаться всепоглощающей страсти. Все равно потом вернется домой, и они больше никогда не увидятся, поэтому можно побыть эгоисткой, прожить этот момент.

Алекса выгнула спину и прижалась сильнее к Хейсу. Его губы скользнули по ее шее, опустились к груди. Она запустила пальцы в его волосы, пытаясь отбросить мысли о том, что все происходящее — ошибка. Несколько часов они мучились, сопротивляясь влечению, и что плохого в том, что она хочет его? Она женщина со своими потребностями и желаниями и, черт возьми, никогда раньше не испытывала подобного.

Хейс просунул руку под пояс ее штанов. На ней не было трусиков, поэтому он тут же обнаружил чувствительную плоть. Громко вскрикнув, Алекса прижалась к нему сильнее. Движения его руки стали более жаркими, пальцы проникли внутрь, и она уже не могла дышать от переполняющего наслаждения. Пробормотав ей что‑то на ухо, он прикусил чувствительное место на ее шее. Она напряглась, выгнув спину, и с закрытыми глазами отдалась во власть удовольствия, накрывшего с головой. Хейс продолжал ласкать, прикасаясь все более нежно, пока Алекса не начала успокаиваться. Он держал ее в объятиях до тех пор, пока она не перестала дрожать. Потом немного отстранился, и она тут же ощутила холод, за которым последовало понимание всего происходящего. Вокруг бушует шторм, а она, полуголая, на крыльце дома ворчливого миллиардера только что испытала самый сильный оргазм в своей жизни.

Хейс все смотрел на нее, хотя продолжал отдаляться. Его тяжелое, неровное дыхание и затуманенный взгляд говорили о том, что он не остался равнодушным, наблюдая за ее наслаждением. Потом неуверенно отступил.

— Надо зайти внутрь.

По его тону и увеличивающемуся расстоянию между ними Алекса поняла, что он вовсе не имел в виду, что внутри они продолжат. Что изменилось за несколько мгновений? Какую бы внутреннюю битву он ни вел сам с собой, между ними выросла стена. Хейс набросился на нее, сгорая от желания, и только она одна получила удовольствие. Он собирался сделать вид, что не чувствует мучительную неудовлетворенность? Его возбуждение очевидно.

— И это все? Что вообще было?

— Если ты задаешь этот вопрос, значит, я сделал что‑то неправильно.

Алекса продолжила прожигать его взглядом, прошла мимо него, подняла мокрые футболки, кинула его одежду ему в грудь, та ударилась с влажным шлепком. Алекса выругалась на испанском. За такие слова ей бы определенно досталось от мамы.

— Ох, ты сделал кое‑что неправильно, сказал, что не играешь в игры, но, черт возьми, определенно этим занимаешься.