Эгоистъ

— О, вы научитесь этому съ теченіемъ времени, — совер­шенно спокойно произнесъ Густавъ. — Въ случаѣ затрудненій прошу всегда обращаться ко мнѣ; тутъ ужъ я постою за себя.

Въ этотъ моментъ съ террасы раздался годосъ Франца Зандова:

— Густавъ, ты уже читалъ сегодняшнія вечернiя газеты? На нѣмецкихъ биржахъ очень оживленно; курсы значительно поднимаются. Здѣсь, въ твоей бывшей газетѣ, ты найдешь по­дробный отчетъ объ этомъ.

— Ахъ, вотъ какъ? Курсы дѣйствительно поднимаются, — подхватилъ Густавъ, тоже выходя на террасу и беря газету, поданную ему братомъ.

Послѣдній углубился уже въ другую газету, а потому и не замѣтилъ, съ какимъ презрѣніемъ Густавъ перевернулъ страницу съ биржевымъ отчетомъ, не кинувъ на нее даже ни од­ного взгляда и обративъ все свое вниманіе на передовую ста­тью, обсуждавшую политическое положеніе.

Джесси слѣдила за нимъ глазами и, видя, какъ онъ скло­нился надъ газетой, презрительно сжала губы, причемъ произнесла:

— Бѣдное, бѣдное дитя! Какова-то будетъ твоя участь возлѣ такого эгоиста!

VII.

Планъ Густава, начавшій такъ счастливо осуществляться, былъ приведенъ въ исполненіе. Молодая иностранка была при­нята въ домѣ такъ просто и свободно, что у Зандова не возникло ни малѣйшаго подозрѣнія. Однако Фрида, несмотря на всѣ свои старанія показать себя благодарной, оставалась чу­жой въ этомъ чужомъ для нея домѣ. Быть можетъ, ее подав­ляли непривычныя ей блестящія условія жизни, стоявшія въ рѣзкомъ контрастѣ съ простотой ея предшествующей жизни.

Она оставалась молчаливой и замкнутой, и даже вся любез­ность и дружелюбіе, съ которыми относилась къ ней Джесси, не могли побѣдить ея сдержанность.

Миссъ Клиффордъ тщетно старалась разузнать подробности о            семейныхъ отношеніяхъ или прежней жизни Фриды. Послѣдняя видимо намѣренно избѣгала подобныхъ разговоровъ, и даже сердечное участіе Джесси не способствовало ея откровенности. Само собой разумеется, это представлялось Джесси страннымъ, особенно съ того момента, когда она открыла, что молодая дѣвушка вовсе не принадлежала къ мягкимъ натурамъ, бояз­ливо отступающимъ предъ всѣмъ необычнымъ и тяжелымъ. Наоборотъ Фрида въ нѣкоторыхъ невольно вырвавшихся у нея выраженіяхъ проявила недюжинную силу воли, а также временно сдерживаемую, но глубокую страстность. И при всемъ этомъ налицо были рабская покорность и подчиненіе чужой волѣ. Это было непонятно для Джесси.

Густавъ игралъ свою роль превосходно. Въ присутствіи брата онъ держался въ высшей степени вѣжливо, но вмѣстѣ съ тѣмъ вполнѣ чуждо по отношенію къ Фридѣ. Ни одно слово, ни одинъ знакъ съ его стороны не выказывали того, что они близки другъ къ другу; ни на одно мгновеніе онъ не терялъ самообладанія. При этомъ онъ былъ любезенъ и веселъ, какъ никогда до того, и всѣмъ попыткамъ Джесси заставить его почувствовать ея презрѣніе противопоставлялъ такое остроуміе и иронію, что она поневолѣ смирялась.

Францъ Зандовъ мало обращалъ вниманія на молоденькую гостью. Вѣрно, онъ и вообще-то очень мало интересовался домашнимъ укладомъ жизни. Большую часть дня онъ проводилъ въ городѣ, въ своей конторѣ, а въ утренніе и вечерніе часы, которые каждый человѣкъ обычно посвящаетъ отдыху, удалялся въ свой кабинетъ и тамъ продолжалъ свою дѣловую дѣятель­ность. Онъ видѣлъ Фриду только за ѣдой и относился къ ней съ равнодушной вѣжливостью. Со своей стороны она не дѣлала ни одного шага къ сближенію, хотя именно ради этого и прибыла въ этотъ домъ. Или она не обладала достаточ­ной ловкостью для этого, или ея послушаніе отказывалось слу­жить ей какъ разъ тутъ, когда дѣло касалось выполненія ея задачи, — во всякомъ случаѣ она и человѣкъ, въ домѣ котораго она жила, даже по истеченіи цѣлой недѣли оставались такъ же чужды другъ другу, какъ и при первой встрѣчѣ.

Братъя Зандовы только что верулись изъ города, и всѣ сидѣли за столомъ. Густавъ, по обыкновенію являвшійся ду­шою бесѣды, удивительно весело разсказывалъ барышнямъ объ одномъ случаѣ, происшедшемъ въ это утро въ конторѣ. Францъ Зандовъ, не любившій, когда что либо, касавшееся дѣла, изображалось въ смѣшномъ видѣ, сдѣлалъ нѣсколько недовольныхъ замѣчаній, но его братъ не обратилъ на это рѣшительно никакого вниманія и продолжалъ забавлять слушательницъ разсказомъ о дѣйствительно комичномъ недоразумѣніи.

— Увѣряю васъ, этотъ сверхъусердный агентъ фирмы Джен­кинсъ и Компанія, стремглавъ прилетѣвшій изъ Нью-Іорка и думавшій открыть во мнѣ жаждущаго поселиться на ихъ земляхъ фермера, былъ безподобенъ! — воскликнулъ онъ. — Этотъ субъектъ во что бы то ни стало хотѣлъ навязать мнѣ хоть какой нибудь земельный участокъ на краю свѣта и разочаро­вался съ величайшимъ отчаяніемъ, когда въ концѣ концовъ появился мой братъ и выяснилъ это недоразумѣніе!

— Но вѣдь ты самъ же довелъ до этого, — раздраженно бросилъ Францъ Зандовъ. — Ты самъ своими безчисленными во­просами и справками загналъ этого агента въ такой тупикъ, что онъ безусловно могъ впасть въ ошибку.