Эгоист

Конечно же, Ира тоже скучала. Несмотря на его импульсивный, вздорный, необдуманный поступок, она смогла простить его. Ведь любовь, которую они вместе посеяли при самой первой встрече, никуда не делась. В каждых отношениях бывают вздоры, разногласия, обиды, но не всем длительный перерыв друг от друга приносит пользу. Бывает, пары понимают, что им лучше друг без друга, бывает, наоборот, как в случае Миши и Иры.

Они обнялись и долго наслаждались контактом друг с другом.

— Я говорила с твоим врачом, — прервала объятия Ира, — он говорит, у тебя значительные успехи.

— Стараюсь, это место пошло мне на пользу, — сказал Миша, глядя на Иру с искренним блеском в глазах.

— Мы все это заметили, — ответила та, поглаживая его по здоровой руке, — как твоя кисть?

— Приживается, уже потихоньку шевелю, — Миша продемонстрировал то, как уже умеет это делать.

— Это хорошо, — Ира улыбнулась, но улыбка была натянутой, поскольку тот поступок все же она не до конца переварила.

— Как Илья? — осведомился Миша, не допуская молчаливой паузы.

— Скучает. Мы все скучаем и ждём тебя скорее дома, — в этот раз она улыбнулась искренне.

— Когда меня выпишут? — спросил Миша с надеждой в голосе.

— Скоро, потерпи ещё чуть-чуть, — она поцеловала его в щеку и попрощавшись, ушла.

Миша долго смотрел ей вслед, думая о том, как прекрасно вернуться домой и жить обычной жизнью, не забивая голову бессмысленной шелухой о мнимом успехе.

Через два дня у него была медицинская комиссия, состоящая из трех человек: главного врача больницы, Николая Юрьевича и независимого психиатра. На консилиуме Миша объяснял, что он понял о жизни, о взаимодействии с людьми, о том, как был не прав, а также, положа руку на сердце, пообещал больше никогда не злоупотреблять спиртным. Врачи совещались недолго — минут пятнадцать, после чего выдали ему заключение о том, что он здоров и готов вернуться к жизни в обществе. Тем же днем его выписали из больницы. Попрощавшись с Вадимкой и Богданом, которому он пожелал постараться помочь решить проблему Земли, Миша отправился попрощаться к человеку, который вне всяких сомнений заслуживал называться врачом с большой буквы.

— Николай Юрьевич, я так Вам благодарен за все! — чуть ли не кланялся ему Миша. — Вы меня спасли!

— Это моя работа, — скромничал тот, — надеюсь, что при таких обстоятельствах больше не увидимся.

Он пожал Мише руку и похлопал по плечу. После чего тот вышел на улицу и с жадностью вдохнул свежего и свободного воздуха.

Глава 8

Сладковатый свежий весенний воздух опьяняюще подействовал на Мишу. Его встретили у ворот Ира с Ильёй. Он крепко обнял сначала одну, потом другого.

— Как я по вас соскучился, — радостным голосом произнёс он, когда все вдоволь наобнимались.

— Ты уже здоров? — спросил, картавя, Илья.

— Да, теперь я полностью здоров! — заявил Миша, улыбаясь, смотря на небо.

Они пошли вперёд. Ему хотелось ходить, много ходить, поскольку в больнице двигаться ему приходилось мало, а скопленную энергию нужно было куда-то девать.

— Нет, не сегодня, — отмахнулся Миша, когда они проходили мимо его выставки, и Ира предложила зайти. — И вообще завтра я все оттуда заберу и закрою все к чёртовой матери.

Он не шутил, Миша об этом думал с тех самых пор, как попал в больницу. Ничего эта выставка ему не принесла, кроме проблем. Но с другой стороны, он был благодарен только за одно — за то, что судьба послала ему Богдана, который раскрыл ему глаза на его жизнь и реальность.

— Расскажите, как вы съездили в санаторий, — попросил Миша.

— Ой, замечательно, тебе бы там понравилось, — с радостью ответила Ира, — съездили на экскурсию на Эльбрус. Илья был в полном восторге!

— Да, да, там такая красота! — поддержал сын. — Хочу, чтобы мы все вместе потом туда поехали.

— Обязательно поедем! — обещал Миша. — Не только туда, а везде!

Семья дошла пешком до центра города и расположилась в уютном кафе на Гороховой улице. Заказав салаты и десерты, все также увлечённо болтая, они просидели там до вечера, после чего отправились домой.

Зайдя в родную квартиру, обойдя её всю: от прихожей до студии, Миша был счастлив, как никогда.

Вечером, лёжа в кровати с Ирой, она спросила о дальнейших его планах, на что тот ответил:

— Выставку я завтра закрою, картины буду на выходных продавать на улице — это искусство для простых людей, а не для изысканной публики.

— А писать дальше будешь? — Ира спросила осторожно, но в тоже время чувствовалась некая обеспокоенность.

— Знаешь, когда я в помутнении отрубил себе кисть — в тот момент я решил, что никогда не возьмусь за новую картину. Но, проведя достаточное время в лечебнице и побеседовав с умными людьми, я передумал. Потому что если и буду писать, то только для себя и своей семьи — мне наплевать кто там, что скажет. Однако пока кисть не прижилась, все равно не смогу ничего делать.

— А работать как будешь? Или бросишь и займешься чем-то другим?

— Пока буду руководить процессами там, если позволят, а если нет, другую работу поищу — это не самое главное.

— Ты стал мыслить иначе, мне это нравится, — Ира мягко погладила его по голове и устало улыбнулась.