Егор Гайдар

«Безумное чаепитие» для Тодорова и секретаря Гайдара Ирины Корнелюк на этом не закончилось. Возникла идея отправить в Соединенные Штаты, чтобы уж закруглить вектор переговоров, Бориса Федорова. Визы у него не было. Однако удалось договориться, чтобы ее ему выдали в американском посольстве в Риме.

«Все закончилось благополучно, – вспоминал Леонид Тодоров, – после чего я просто невероятно возгордился, выходя с работы в 4 часа утра. Я почувствовал себя просто величайшим логистиком в мире: все было готово – были получены все визы, был напуган Бора Милошевич, был согласован папа Римский».

Перед вылетом 28 марта 1999 года в первую точку маршрута – Будапешт, где у делегации, которую возглавляли, демонстрируя единство российских либералов, Егор Гайдар, Борис Немцов и Борис Федоров, должна была состояться встреча со спецпредставителем США в Югославии Ричардом Холбруком – обсуждалась возможность задействования в миротворческих усилиях патриарха Алексия II. Ответственный за переговоры с ним – оставшийся в Москве Анатолий Чубайс. Ему удалось и нашу церковь подключить к мирной инициативе Гайдара.

В составе делегации среди прочих были Леонид Гозман и бывший министр печати, в свое время работавший корреспондентом АПН в Белграде, Сергей Грызунов. От Чубайса Гозман получил задание: «отвечать головой за личную безопасность Гайдара». А отправлялась делегация непосредственно под бомбы – в середине маршрута значился Белград.

Встреча с Холбруком, архитектором Дейтонских соглашений 1995 года, остановивших войну в Боснии и Герцеговине, ничего не принесла. Американская сторона не готова была идти на уступки. На микроавтобусах делегация отправлялась в Белград. Гозман ворвался в транспортное средство первым, сел у окна и под каким-то предлогом усадил Гайдара рядом с собой – так он выполнял поручение Чубайса.

Леонид Гозман вспоминал: «Егор знал Борислава Милошевича, посла Югославии в России, с детства. Ехали мы в Белград по договоренности с Бориславом Милошевичем, что не исключало того, что его брат, Слободан Милошевич, нас там грохнет. Мы поехали на машинах в Сербию, нас долго не пускали, буквально несколько часов мы стояли на границе. И не пускал нас именно Слободан Милошевич. Потом пустил; в те сутки или полтора суток, что мы были на территории Сербии, американцы не поднимали в воздух самолеты. Это было предложение Холбрука, он сказал: “Мы не будем этого делать”, – чтобы Милошевич не мог списать убийство Гайдара на американцев. Потому что было понятно, что для Милошевича самый выгодный вариант – это грохнуть всю группу нашу и сказать, что это американцы».

Борис Федоров писал в своих мемуарах: «Я в первый раз попал в такую обстановку. Первые впечатления – полное отсутствие автомобилей на улицах, затемнение, укрытые вдоль дорог югославские истребители. Белград показался нам вечером мрачным городом, жутко выли сирены, нигде не было людей. Официальный Белград не был рад нашему приезду, и поэтому мы встретились только с Вуком Драшковичем – демократическим оппозиционером и тогда вице-премьером в правительстве (правда, на этой должности ему предстояло оставаться считаные дни; впоследствии он как противник Милошевича переживет два покушения. – А. К., Б. М.). Он передал нам официальную позицию правительства, которая сводилась к тому, что югославы готовы на определенные уступки, но лишь после прекращения бомбардировок и начала переговоров».

Важным – и главное, состоявшимся – контактом стал доброжелательный разговор с патриархом Сербским Павлом, – его колоссальный авторитет как миротворца мог повлиять хотя бы в какой-то мере на реализацию идеи «пасхального перемирия». Во всяком случае 84-летний патриарх ее поддержал. Очень помогало знание Гайдаром сербскохорватского языка.

По воспоминаниям Немцова, с жителями Белграда Гайдар говорил на их языке, а они просили: «Егор, оставайся с нами, тогда нас не будут бомбить!»

В Риме члены делегации встретились с министром иностранных дел Италии Ламберто Дини, а потом Иоанн Павел беседовал с тремя молодыми российскими политиками. (Благодаря усилиям Анатолия Чубайса одновременно с папой свое заявление о необходимости перемирия в Югославии сделал и патриарх Алексий II.) Ватикан сделал миротворческое заявление: папа, разумеется, одобрил идею совместного обращения католиков и православных с призывом к Слободану Милошевичу и Хавьеру Солане остановить бомбежки и насилие, объявив «пасхальное перемирие». Но две стороны не собирались ни в чем уступать друг другу, и бомбардировки завершились только в июне.