Егор Гайдар

В ту историческую ночь с 20-го на 21-е в Белом доме произошло личное знакомство Егора Гайдара и Геннадия Бурбулиса, человека, очень близкого к Ельцину. (Один из организаторов Межрегиональной депутатской группы на Первом съезде нардепов СССР, один из тех, кто пришел во власть на волне революции, бывший преподаватель и доцент университета, Бурбулис в ту пору был уже вторым лицом в России, должность его называлась «государственный секретарь».)

Сотрудник аппарата Верховного Совета РСФСР Алексей Головков много рассказывал Бурбулису о Гайдаре, которого неплохо знал.

Кто же такой был этот Головков? Прежде всего, он был активистом перестройки, участником всяческих демократических клубов (которых как мы уже знаем, в Москве было немало), членом предвыборного штаба академика Сахарова. Войдя в команду Бурбулиса, он проводил регулярные семинары с молодыми экономистами. Головков долгое время работал в ЦЭМИ, он знал, кто такой Гайдар.

Имя Егора Гайдара Геннадий Эдуардович Бурбулис слышал и от Головкова, и от заведующего секретариатом Бориса Николаевича Виктора Илюшина.

Важный вопрос: почему именно после путча шансы Гайдара возглавить команду реформаторов так резко выросли? Почему именно на него обратили внимание в российском Белом доме?

Российские власти, и особенно российское правительство, были в некотором параличе. Впрочем, как и правительство союзное, преобразованное в «Комитет по оперативному управлению народным хозяйством» и в «Межреспубликанский экономический комитет». Обе структуры, что важно отметить, возглавлял российский премьер Иван Силаев. В обеих серьезную роль играл Григорий Явлинский, готовивший межреспубликанский экономический договор. Однако начиная с сентября (а может быть, даже раньше) Ельцин начал искать нового премьера. Об этом знали все.

Иван Силаев, человек довольно пожилой, подписал утреннее, от 19 августа 1991 года, «Обращение к народу», в котором действия ГКЧП квалифицировались как «правый реакционный переворот» (всего подписей было три – Ельцин, Хасбулатов и Силаев). Однако в тот же вечер он из Белого дома ушел, предупредив Бориса Николаевича, что хочет быть в эти часы со своей семьей. В то, что ГКЧП постигнет крах, он не верил. Об этом Борис Николаевич честно написал в своих мемуарах, вышедших в свет в 1994 году.

Но, конечно, дело было совсем не в том, что Иван Силаев ушел из Белого дома вечером 19 августа.

Исторический этап, на котором Силаев сыграл свою благотворную роль, закончился раньше – это был этап становления России как независимой республики, после объявления 12 июня 1990 года российским съездом декларации о суверенитете РСФСР. В этот период, который продолжался около года, российские институты власти еще только становились на ноги. Ельцину был нужен компромисс со всеми – в том числе с депутатами съезда, а это больше тысячи человек, большинство из которых составляли представители «партийно-хозяйственного актива», партийные и советские работники, «красные директора» или их посланцы. Нужен был компромисс Ельцину и с союзными властями – и Силаев и по возрасту, и по своей биографии (как бывший союзный министр, он представлял тяжелую промышленность) идеально подходил для такого компромиссного периода. Тогда Россия, конечно, была значительно слабее Союза.

Но сейчас этот период закончился. Нужно было двигаться дальше.

Какие именно варианты рассматривал в тот момент Ельцин? Какие кандидатуры он перебирал до того, как к нему пришли с кандидатурой Гайдара?

Одним из первых Б. Н. обратился к Юрию Николаевичу Рыжову, ректору Московского авиационного института, народному депутату СССР. Этот был человек очень интересный, интеллигент, одного примерно поколения с Ельциным, которому российский президент глубоко симпатизировал. Рыжов представлял собой тот редкий тип сочетания всех необходимых качеств, которые были нужны для руководителя новой России – ум, опыт, умение управлять, знание советской промышленности и науки, кругозор, готовность к крутым переменам. Однако Юрий Рыжов наотрез отказался – он понимал, что сейчас правительство должен возглавить человек, обладающий глубокими знаниями в области финансов и экономики.

Другой кандидат появился сам, это был народный депутат РСФСР Юрий Бочаров, который активно предлагал Б. Н. собрать правительственную команду из депутатов российского съезда, наиболее прогрессивно мыслящих, активных, имеющих опыт в разных отраслях.

В обойме, безусловно, оставался и Григорий Явлинский. Пожалуй, общество (по крайней мере наиболее политизированная его часть – интеллигенция, российские демократы, журналисты) было уверено, что именно ему Ельцин предложит пост премьера.

Ведь еще год назад программа «500 дней», одним из авторов которой был Явлинский, стала чуть ли не главным пунктом предвыборной программы первого президента России.

Так что же случилось?

Послушаем Геннадия Бурбулиса – напомним, тогда, в 1992 году он был вторым человеком в новой структуре российской власти, занимая пост госсекретаря: