Александр Немиров

Эйфелева Башня. Гюстав Эйфель и Томас Эдисон на всемирной выставке в Париже

© Немиров А., 2022

© ООО «Издательство Родина», 2022

Выставка, которая поразит мир

В 1889 году правительство Франции намерилось организовать невероятно амбициозную Всемирную выставку, которая соберет множество энтузиастов, художников, мыслителей, политиков и мошенников, которые сделают Париж своей сценой. Выставка была приурочена к столетию годовщины взятия Бастилии[1]

, правительство хотело подчеркнуть благородные чувства.

«Мы покажем нашим сыновьям, чего достигли их отцы за столетие благодаря прогрессу в знаниях, любви к труду и уважению свободы», – провозгласил Жорж Бергер, генеральный директор выставки.

С 1855 года французы проводили международную выставку в Париже каждые одиннадцать лет (по крайней мере, старались), и каждая была более гигантской и грандиозной, чем предыдущая. Эта конкретная экспозиция должна была стать

«рекламой республиканской системы, которая в течение 18 лет держала в страхе роялистов и бонапартистов справа и представителей различных социалистических течений слева. Философия власти должна была рассматриваться как гуманистическая, филантропическая, открывающая свои объятия всему человечеству».

Привычным и проверенным местом для проведения выставки было Марсово поле, которое постоянно посещал и осматривал Гюстав Эйфель, представляя свое готовое, вскоре знаменитое на весь мир творение. Эйфелева башня была выбрана центральным элементом предстоящей Всемирной выставки.

Попеременно осмеиваемое, презираемое и вызывающее восхищение, удивительное сооружение стало самым заметным и противоречивым символом господства промышленности и триумфа модерна. Эйфелева башня должна была стать самым высоким сооружением в мире, выдающимся символом республиканской Франции, видимым со всех сторон, идеальным памятником, чтобы председательствовать на Всемирной выставке в стиле рококо, быстро поднимающейся вокруг ее основания.

Гюстав Эйфель неустанно добивался того, чтобы его башня была закончена к маю 1889 года. Одетый в черный сюртук, жилет и брюки в полоску, месье Эйфель носил высокий накрахмаленный белый воротничок, галстук и шелковый цилиндр. Его темная борода была аккуратно подстрижена; его прищуренные голубые глаза ничего не упускали. Флегматичного и невозмутимого, его можно было встретить почти каждый день и в любую погоду на Марсовом поле, взгромоздившегося на строительную платформу, руководившего людьми во время строительства башни из кованого железа. В течение девяти месяцев парижане зачарованно наблюдали, как наклонные опоры столь обсуждаемого сооружения заметно поднимались с каждой неделей. Многие, кто ненавидел даже саму идею Эйфелевой башни, чувствовали себя вполне удовлетворенными, поскольку частично построенная башня напоминала уродливое, неуклюжее существо.

Сравнительная высота Эйфелевой башни (300 метров) и самых высоких сооружений мира. Париж 1889–1890 гг.

В секрете от всех приближалось время инженерной истины Гюстава Эйфеля, момент, когда он узнает, сможет ли он правильно выровнять четыре мегалитические опоры, которые будут поддерживать платформу первого этажа его башни. Только точно выровненная платформа идеальной ровности могла безопасно служить фундаментом и опорой для остальной части конструкции высотой в 300 метров.

Создатель продолжал утверждать, что его дизайн совершенно оригинальный:

«Не греческий, не готический и не ренессансный, потому что он будет построен из железа… Единственное, в чем можно быть уверенным, так это в том, что это будет произведение великой драмы».