Эйнштейн

А та писала мужу 1 октября: «Наверное, в Карлсруэ было очень интересно… И я с удовольствием побывала бы там и посмотрела на всех этих замечательных людей… Мы не видели друг друга уже целую вечность, мне интересно, узнаешь ты меня при встрече или нет». Когда Филипп Франк вскоре встретил ее в Праге, она показалась ему «мрачной и подавленной». Потом Эйнштейн Франку чтото втолковывал насчет ее «плохой наследственности». Муж с женой отдалились друг от друга - тут не надо искать ни «наследственного», ни «надличного», так бывает, и не только у физиков. Любовь мешала науке? Ничуть она не мешала, когда он СТО придумывал… «Вы должны знать, что большинство мужчин (а также немало женщин) по своей природе не моногамны. Эта природа дает о себе знать особенно решительно, когда традиции и обстоятельства встают на пути», - писал он врачу Эжени Андерман 2 июня 1953 года. Для уравнения измены (одна надоела + другая появилась) не хватало лишь одного члена.

С 30 октября по 3 ноября 1911 года 18 физиков и химиков собирались в Брюсселе на первую Сольвеевскую конференцию, организованную бельгийским химиком и промышленником Эрнестом Сольве; его друг, физик Вальтер Нернст, подсказал, каких звезд первой величины надо звать: Планк, Лоренц, Мария Кюри, Пуанкаре, КамерлингОннес, Эрнест Резерфорд (заложивший основы учения о радиоактивности и строении атома); 32летний Эйнштейн был самым молодым. Он боялся - «Мне не дает покоя та чушь, которую я готовлю к Брюссельскому конгрессу», - писал он Бессо и перед ним же хорохорился: «…надо ли участвовать в этом шабаше ведьм?»

Докладывал он тему «К современному состоянию проблемы удельной теплоемкости», а на самом деле говорил о квантах, да и все говорили о них. Был полномасштабный кризис физики: никто не хотел признать свет одновременно частицей и волной, некоторые еще верили в эфир, другие не верили в атомы… Сам Планк испугался собственной теории и придумал другую, половинчатую: свет делится на кванты только во время излучения, а во время поглощения остается цельной волной. Эйнштейн сказал, что существование квантов света - это пока гипотеза и она «несовместима с экспериментально проверенными следствиями волновой теории», но дал понять, что он в эту гипотезу верит. Короче, все переругались изза квантов, как когдато изза Максвелла. В ноябре Эйнштейн делился впечатлениями с Цангером: «Планк… упорно цеплялся за некоторые ошибочные убеждения. Мне удалось убедить Планка после многолетних усилий согласиться в основном с моими воззрениями. Он исключительно честный человек, скорее думающий о других, чем о себе. Лоренц - чудо интеллигентности и такта, живое произведение искусства! Из всех присутствовавших теоретиков он обладал наиболее мощным интеллектом… Пуанкаре… просто все отрицал, и несмотря на свою хватку показал мало понимания… в целом никто ничего не понимает. Все это мероприятие доставило бы массу удовольствия отцамиезуитам». К Бессо, 26 декабря: «В целом конгресс оставил у меня впечатление стенаний у руин Иерусалима».

Как явствует из переписки с Лоренцем, тот предложил Эйнштейну работать в Голландии. Трудно понять, почему Эйнштейн не согласился. Возможно, в Лейден к самому Лоренцу он помчался бы тогда не раздумывая, а на Утрехт обиделся, или произошло еще какоето недоразумение; 23 ноября из Праги он писал Лоренцу: «Пишу Вам с тяжелым сердцем, как будто был несправедлив по отношению к родному отцу… Знай я, что Вы действительно хотите, чтобы я переехал в Утрехт, я бы так и сделал». Лоренц 6 декабря ему ясно ответил, что именно этого и хочет. Но он почемуто вновь заколебался.

В 1911 году Эйнштейна не было в списке кандидатов на Нобелевку по физике, но в январе 1912го Вилли Вин, только что получивший ее, предложил разделить премию 1912 года между Лоренцем и Эйнштейном (за СТО). Оствальд тоже его назвал. Как обычно, выдвигали и Пуанкаре. А выиграл Нильс Густав Дален - за изобретение автоматических регуляторов для источников света на маяках… (У Лоренца уже была премия за 1902 год; но как могли не выдвинуть Планка?!)

В том же январе 1912го - пока Всемирная сионистская организация вела переговоры с турецкими властями о приобретении земель в Палестине - Эйнштейну предложили возглавить кафедру теоретической физики в Политехникуме (теперь он назывался Швейцарским технологическим институтом, но мы будем употреблять привычное название). Тут еще Венский университет подсуетился, и Колумбийский университет в НьюЙорке предложил прочесть курс лекций, и все еще звал Утрехт; но Эйнштейн выбрал Цюрих. 15 ноября прошлого года он писал в ответ на настойчивые приглашения Цангера: «Пусть дорогой Цюрих поцелует меня в…», но теперь передумал. Почему - бог его знает. Он вечно метался между разными предложениями и выбирал обычно не самое очевидное. Может, Милева настояла - она отчаянно хотела вернуться в Швейцарию.