Читаем Эйнштейн (Жизнь, Смерть, Бессмертие) полностью

Труд, объективирующий психику человека, состоит в целесообразном сочетании происходящих в природе, независимых от человека процессов, в иной компоновке сил природы. Такая сознательная компоновка исходит из прогноза, из представления о событиях, которые однозначно определены предшествующими событиями. Стремление к познанию этих причинных связей, поиски детерминизма в природе - такая же спонтанная особенность человека, как труд и, забегая немного вперед, как стремление к добру; в нем находит свое выражение природа человека, то, что его выделяет из животного мира. Спиноза отнес бы эти стремления к causa libera, к свободному, независящему от внешних импульсов выявлению природы (он сравнивает подобное выявление с геометрическими свойства

329

ми фигур, вытекающими из природы этих фигур). Современный биолог, вероятно, перевел бы такой тезис фразой о стремлениях, закодированных в молекулах и клетках homo sapiens. Во всяком случае человеку свойственно стремиться к истине. Homo sapiens есть homo cognoscens - познающий человек, проникнутый идеалом истины.

Подчеркнем динамический характер этого идеала. Человек не может узнать нечто достоверное о природе, це располагая заранее некоторым полученным от других людей фондом истины. И не может объективировать себя, не пополнив этот фонд каким-то новым вкладом. Мы снова убеждаемся в дифференциальном характере бытия, в необходимости ненулевой производной по времени, движения, изменения, чтобы бытие, а значит и бессмертие, было действительным. Неклассическая наука меняет не только скорость продвижения к идеалу науки, но и самый идеал. Он менялся и в прошлом. Идеалом античной науки была статическая схема, восстановление которой объясняло все "естественные" движения. Идеалом науки XVIII-XIX вв. было сведение механики мира к центральным силам. Сейчас, в неклассическую эпоху, идеал познания, идеал истины не только изменился, но и меняется практически непрерывно.

Вторая линия иммортализации внутреннего мира человека направляется его моральными идеалами. Здесь, в книге, посвященной Эйнштейну, следует остановиться на связи между научными и моральными идеалами. Об этой связи Эйнштейн сравнительно подробно говорил в беседе с ирландским писателем Мэрфи, опубликованной в 1930 г. [1] Двадцать лет спустя в предисловии к книге Филиппа Франка "Относительность" Эйнштейн вернулся к этой же проблеме (предисловие имеет подзаголовок "Законы науки и законы этики") [2].

1 См.: Эйнштейн, 4, 163-165.

2 Там же, 322-323.

В беседе с Мэрфи Эйнштейн в очень категорической форме отрицал возможность научного обоснования моральных идеалов. "Я не считаю, - говорил он, - что наука может учить людей морали. Я не верю, что философию морали вообще можно построить на научной основе. Например, вы не могли бы научить людей, чтобы те завтра

330

пошли па смерть, отстаивая научную истину. Наука не имеет такой власти над человеческим духом. Оценка жизни и всех ее наиболее благородных проявлений зависит лишь от того, что дух ожидает от своего собственного будущего. Всякая же попытка свести этику к научным формулам неизбежно обречена на неудачу. В этом я полностью убежден. С другой стороны, пет никаких сомнений в том, что высшие разделы научного исследования и общий интерес к научной теории имеют огромное значение, поскольку приводят людей к более правильной оценке результатов духовной деятельности. Но содержание научной теории само по себе не создает моральной основы поведения личности".

В предисловии к книге Франка Эйнштейн повторяет тот же тезис: наука не может обосновать моральные идеалы, ученый ие ставит вопроса о цели, более того, "он сторонится всего волюнтаристского и эмоционального". Но здесь Эйнштейн неожиданно прибавляет: "Между прочим, эта черта обусловлена медленным развитием науки, свойственным современной западной мысли".

Медленное развитие науки в сороковые - пятидесятые годы - такая оценка кажется противоречащей быстроте появления весьма общих и радикальных концепций в этот период. Она противоречит и очень быстрому применению неклассических научных концепций. Но Эйнштейн, по-видимому, имеет в виду иную сторону научного прогресса. Вопреки распространенным в те годы взглядам, Эйнштейн ждал от физической теории весьма общего и радикального поворота - создания единой теории поля. Неудача попыток построения такой теории и казалась Эйнштейну медленным развитием науки.

Перейти на страницу:
Нет соединения с сервером, попробуйте зайти чуть позже