Её семья

В храм Настя пошла сама. Отца Владимира она знала с детства. Этот сухонький старичок с глубокими морщинками у глаз с радостью всегда встречал маленькую Настю и называл дивным и красивым именем Анастасиюшка. После смерти родителей отец Владимир был одним из немногих людей, которые помогли ей справиться с потерей и поддержали по мере сил. Сейчас она хотела только одного, чтобы священник помолился за отца и маму, попросив у высших сил простить им обман и побег. Отец Владимир улыбнулся и тихо спросил, как Насте удалось найти семью Бэллы. И девушка с радостью поделилась всем, что знала. Получив обещание исполнить её просьбу, Настя постояла у иконы, которую любила мама, и вышла из полутёмного помещения, пропитанного запахами ладана и воска. Осталось только ждать следующего дня.

Настя быстро спустилась по ступенькам, напоследок повернулась и с улыбкой посмотрела на сияющие в ярком солнце купола.

— Явилась, блудница, — услышала она за спиной и чуть повернула голову. Она знала, что рано или поздно эта встреча должна была состояться, но не думала, что мать Евгения может так её ненавидеть. — Мало того, что сама в храм пришла, не постыдилась, да ещё и своих мужланов привела.

Зинаида Мироновна перекрестилась и повернулась к Кайтуковым в тот момент, когда Дамир и Рашид склонили головы и трижды перекрестились по христианскому обычаю. Бабушка с дедушкой рассказывали внучке, что их предки относились к моздокским черкесам, которые издавна принадлежали к православной вере, а жизнь и служба на благо нового Отечества только укрепила их трепетное отношение к православию. Кайтуковы нечасто бывали в храмах, не читали молитв за столом, но верили в нечто высшее, что хранило их и указывало дорогу. Но столь искреннее почитание святого места показалось матери Евгения кощунством и она громко на весь двор закричала:

— Люди добрые, посмотрите, что делается! Приехали к нам непрошеными гостями, ещё и рожи свои бандитские в храм притащили.

Она обернулась в надежде насладиться произведенным эффектом, но стоящие рядом прихожане только расступились в стороны. Она из женщин поправила выбившуюся из-под платка прядь и тихо заметила:

— Это ж надо такой дурой уродиться. Знать не знает людей, а гадости говорит. Ты бы лучше за своим языком следила, Зинаида, а уж всё остальное тебе в награду за молчание достанется. Всю жизнь ты Бэлле завидовала, всю жизнь её ненавидела, а теперь с этими грехами пришла сюда других судить. Ты вспомни, что в святом писании написано: «Не судите, и не будете судимы; не осуждайте, и не будете осуждены; прощайте, и прощены будете».

Настя улыбнулась заступившейся за неё женщине и быстро покинула широкий двор. Она подошла к машине, у которой стояли дяди, и молча села в салон. Дамир искоса глянул на Рашида, тот молча качнул головой и сел за руль. Они оба чувствовали, что надо как можно быстрее привезти племянницу домой, где их ждала Маргарита, которая своей добротой и колкими фразочками сразу расставит всё по своим местам.

Пока Настя переодевалась, братья в нескольких словах рассказали сестре о случившихся конфликтах. Марго кивнула и прикурила очередную сигарету со словами:

— Каждый день окружающие доказывают мне, что жизнь без мозга реальна. И теперь мне хочется аплодировать нам за то, что мы увезли девочку отсюда. — Она затянулась, стряхнула пепел и тихо закончила: — В этом есть и доля вины нашей сестры. Она была здесь чужой, её не любили, а многие, как мы видим, ненавидели, а теперь пытаются отыграться на дочери.

— Может, попытаемся перевезти прах сестры…

— Глупостей-то не говори, Дамир. Тут наших сил и возможностей не хватит. Но надо завтра договориться с кладбищенскими работниками, чтобы следили за могилой. Мы, конечно, будем сюда наведываться, но не так часто, чтобы поддерживать могилу в надлежащем порядке. Так, ужинать и отдыхать, завтра после обеда Адмир маму с папой привезёт. Чтобы как огурцы у меня все были! Им и так тяжело будет увидеть не дочь, а её могилу. Настя, давай, солнце, на кухню — я гедлибже* приготовила. Эй, эй, хирурги, руки мыть! А то прут как те танки!

***

Вечером Маргарита устроилась в гамаке, что братья натянули в саду, и долго смотрела на Настю, раскачивающуюся на качелях.

— Насть, а что за идиотка к тебе в церкви пристала?

— А ты откуда… а, ну да. — Настя оттолкнулась ногой и посмотрела в небо, усеянное звёздами. — Это мать того самого парня, с которым я…

— Понятно. Всё-таки жизнь всё расставила по своим местам — представляешь, каково это — жить с такой гангреной под одной крышей?

— Знаешь, а я только сегодня поняла — она ведь всегда такая была. Даже в больнице никого не жалела, жестокая она какая-то. Зачем? Вот отец Владимир добрый и люди его любят, уважают, хотя он иногда строго отчитать может. И зачем кого-то унижать, оскорблять, ведь этим ты саму себя убиваешь. А я ведь мечтала, что замуж за её сына пойду.

— Ничего, соловейка моя, ничего… Только запомни — замуж-то не напасть, лишь бы замужем не пропасть! Ищи того, кто любить будет. А кто любит — тот заботится. Вот этой заботы и ищи. Не ошибёшься!