Её семья

Настя прислушалась к тишине дома и выпалила:

— Прости меня, пожалуйста, но я испугалась сегодня, когда тебя долго не было. А вдруг ты с другой? Я же тогда… Как жить-то мне потом?

— Ну да, хороший вопрос. Просто и… м-да, вообще, жизнь становится намного проще, когда понимаешь, что проще она уже никогда не будет. А теперь я хочу узнать подробности. — Настя скрыла лицо на груди мужа и затрясла головой, будто отгоняя все глупые мысли. Но Дмитрий грустно усмехнулся, с силой поднял голову жены и прямо посмотрел ей в глаза: — Настя, я ничуть не сомневаюсь в твоём уме, девочка моя, но кто-то же сказал тебе эти гадости, не так ли?

Дмитрий сидел в кресле и шалел от злости, прижимая к себе жену, тихо рассказывающую о состоявшейся встрече с бывшим одноклассником. Да, она была права, даже если Сладков всё узнает, переубедить Милану будет сложно. Но вот что делать ему со своей женой? Дмитрий глубоко вдохнул и тихо прошептал:

— А теперь послушай меня и запомни, Настя. Я ненавижу дни, когда мы не вместе. Хочется забросить всё куда подальше и примчаться к тебе, моя хорошая. Ты не представляешь, как тяжело иногда сконцентрироваться на делах, потому что мысли только о тебе. Я очень скучаю, но и радуюсь. Радуюсь тому, что мы скоро увидимся. Когда тебя нет рядом, у меня ощущение, будто я живу только наполовину. Всё, что обычно приносит радость — ничто, если я не могу разделить эти моменты с тобой. Я, наверное, как-то сумбурно всё тебе пытаюсь объяснить. Ты же понимаешь меня? Настюш, мне уже за тридцать, а я себя ощущаю мальчишкой, когда вижу тебя. Это на работе я грозный редактор, ору и ругаюсь, а вижу тебя — и всё! Слюни как у Гуньки текут, только успевай облизываться. Кстати, а где этот четвероногий друг?

В этот момент из коридора раздался тихий скулёж широко зевающего пса. Тихий успокаивающий голос хозяина убеждал преданного Вагнера, что всё у них будет хорошо, просто надо дать возможность этим дорогим людям поговорить и убрать неприятный запах с хозяйки, что ещё оставался на её одежде после гадкого незнакомца, что приходил сегодня в их дом.

— Он молодец. И погулял, и с Вовой играл.

— И защитил?

Настя удивлённо подняла брови, но потом молча кивнула. Она прижалась к мужу, но потом подняла голову и в упор посмотрела на Варягина:

— Дима, — тихо прошелестел голос любимой, — а как ты познакомился со Смолкиным?

Варягин чуть ослабил руки и вопросительно глянул на Настю:

— Что это тебя заинтересовали чужие мужики?

— Потому что я ничего не знаю о многих моментах твоей жизни. Марго как-то сказала, что ты бронированный автомобиль водил, а брат этого офицера о спасении упомянул. Дим, а ты никогда не говорил об этом, только вскользь упомянул о ранении. Расскажи мне.

— Да ничего особенного не произошло, просто ребятам помощь понадобилась. Вот я и немного помог.

Варягин крепко прижал к себе уставшую жену и замер, вспоминая крики, стоны, короткие команды раненного командира, что-то хрипло кричащего в радиопередатчик. Их съёмочную группу освободили, но сами спасители попали с огневую ловушку. Они понимали, что их предали, заманив в западню, и поэтому по открытым каналам передавали свои координаты для работы сослуживцев, лишь бы не попасть живьём в руки боевиков. Дмитрий молча слушал какофонию звуков, пока его не отвлёк разговор офицеров.

— Можно попытаться, да только у нас бэтэр уже латанный, после ремонта как банка консервная, плюнешь — переломится. Да и водителя ранили вчера, рука перебита.

— Иначе нельзя, если парни к чумазым попадут — лучше смерть. Я пойду, ты мне водилу подбери. Совершенно отбитого только, хорошо?