Её временный герой

Он не говорил ничего около минуты. Кабину наполнили довольные причмокивающие звуки ребёнка. Он чувствовал напряжение от осознания того, какими чертовски уязвимыми сегодня были Бекки и её дочь. А он даже не знал, что они ушли. Он сам был виноват в том, что так отдалился. Потому что после той стычки с отцом, когда он увидел Бекки такой беспокойной и с таким взглядом, будто он мог сохранить их с Софи в безопасности, клаустрофобия и кошмары вернулись снова. Так что он сделал то, что делал всегда — сбежал, чтобы взять под контроль свои эмоции и почувствовать себя лучше. Почему Бекки должна была что — то ему говорить? Он оттеснил её эмоционально. И теперь она переживала, пытаясь понять, как заплатить за шины.

— Этого более чем достаточно, так как ты не будешь за это платить.

Он повернулся, чтобы посмотреть на неё. Даже бледная и взволнованная она была чертовски красива, сидя здесь, прикрывшись его рубашкой и кормя своего ребёнка.

Она приложила Софи к другой груди. Логану следовало отвести взгляд, но от нежности, с которой Бекки заботилась о ребёнке, ослабла ярость, кипящая в нём ещё со встречи с отцом. Снова прикрывшись его рубашкой, она подняла взгляд на него.

— Я говорила со своим адвокатом. Ей нужна оплата в понедельник. Если ты сможешь это устроить, я позабочусь о своей машине.

Логан взглянул на часы. Шёл четвёртый час дня пятницы. Он дал Бекки обещания и не следовал им. Она выполнила свою часть, играя его жену, когда показался его отец в вечер их свадьбы. Но он не сделал того, что должен был, поэтому она чувствовала себя одинокой и не могла попросить его о том, в чём нуждалась. Он должен был исправить это.

— Я заплачу за твою машину. По дороге домой мы заедем в офис адвоката, и я разберусь с оплатой.

— Спасибо. — Она потёрла свой лоб. — Прости, что приходиться просить об этом.

Не раздумывая, он потянулся и взял её за руку.

— Голова болит?

— Длинный день.

— И ты не хочешь брать от меня деньги. — Или еду, пока не решит, что заработала её, работая в его доме. — Почему?

Он хотел понять. Теперь, когда он снова был с ней, опустил свою защиту, он не мог устоять, желая знать всё. Она откинулась назад, закрыв глаза.

— Это как получать бесплатные ланчи в школе. Как будто все пялятся. Дети издевались надо мной, ну, над всеми нами, в параллели. И эти дамы, выдающие ланч, всегда спрашивали, становится ли моей маме лучше, и говорили мне хорошо о ней заботиться. Я не знала, что следует делать.

Логан крепче сжал её руку.

— С чем? Ты была ребёнком. Ты не могла работать по — настоящему.

Теперь он сожалел о том, что не узнал больше информации. Он лишь проверил то, что было написано у них в файлах и загуглил информацию о Дилане Риджмонте и аварии, с места которой он сбежал.

— Я скорбела по маме. Но уже ничего не вернуть. Я старалась хорошо учиться, но мне всегда снились кошмары о пожаре, и я боялась спать одна.

Ох, чёрт, он определённо что — то упустил.

— Бекки, посмотри на меня.

Она повернула голову, её глаза потемнели от переживаемых эмоций. Он коснулся её лица, желая ослабить это напряжение.

— Милая, что за пожар?

— Наш дом сгорел. Мне было шесть. Когда мы с мамой пришли домой, наш дом был охвачен огнём. Из окон вырывались огромные языки пламени. Дерьмо.

— Кто был дома в тот день?

— Мой отец и брат. Тайлеру было девять. До него не смогли добраться. Пожарные ничего не могли сделать, кроме как сдерживать на месте мою маму.

Боже. Ей было всего шесть. Её мир был разрушен. Логан думал, что это у него плохие времена? Его мама была жива. Может быть, он не часто её видел, но возможность была всегда.

— Мне жаль. — Этих слов было чертовски недостаточно.

Она села, перехватив Софи и поправив свою одежду.

— Стало лучше. До пожара у моей мамы был бизнес по пошиву платьев для конкурсов, которым она занималась не целый день. Немного поправившись, она превратила его в полноценный бизнес, и всё было в порядке.

Это объясняло, почему Бекки обладала зрелостью и эмоциональной глубиной, до которой большинство двадцатидвухлетних девушек, как и его сестра Пэм, ещё не доросли. Она пережила тяжёлые времена в очень юном возрасте. Он продолжал касаться её лица.

— Это ужасно, детка. Для тебя и твоей мамы.

— Я была юной, но моя мама, она многое потеряла в тот день. Ей понадобилось некоторое время, чтобы просто снова стать дееспособной.

Логан видел в её глазах старую боль, её нужду в прикосновениях и объятиях больше, чем давал её придурок — бывший.

— Ты тоже страдала. Твоя мама не виновата, уверен, она делала всё, что могла. Ты старалась заботиться о своей маме?

Её глаза расширились.

— Я не знала как. Это одна из причин, почему я хочу стать медсестрой. Они знают, как заботиться о людях.