Эйваз (СИ)

     - Интересная, необычная руна. Мы можем только догадываться, что хотел сказать народ кельтов, рисуя это знак. С одной стороны, это знак устранения препятствий, но нельзя прямо воспринимать, как физическое устранение чего-то. Видимо так истолковывал этот знак, Шрам. Может, он выжигал этот знак, соединяя в единое свою жажду убивать, выбор и сам предмет убийства, соединяющий все в треугольник? В общий оккультный принцип, соединяющий полярности? Я так понимаю, что благодаря этому знаку, человек получал возможность отойти от препятствия и, обойдя кругом, найти другой выход перед угрозой поражения. Путь предпочтения, преодоление себя...

     - Так... Баста! - решительно оборвал друга Владимир. - Я еще буду мозги выворачивать с этими эзотерическими символами? Нет уж, уволь... Надо ехать к Павлову и добиваться ордер на обыск фабрики Собрина.

     -Не знаю, что-то мне подсказывает, не так все просто. - Задумчиво пробормотал Славин, закрывая книгу. - Пока все это только наши предположения. Нужны факты...А вот их-то, как раз пока у нас и нет. Нет ни одного прямого доказательства причастности Собрина к этому делу, что мы представим? Только наши догадки. А догадки, сам знаешь...

     - Может быть, сын Шрама - слабое звено в этой крепкой на вид цепочке?

     - Очень даже может... Но пока этот Максим Ануров как "неуловимый Джо".

     - Ничего... И не таких вылавливали. Надо забросить сеть с мелкими ячейками и этот крысёныш попадется.

      Г Л А В А 8

     Тамара пристально рассматривала себя в зеркале: возраст неумолимо откладывал отпечаток на внешность, и это портило настроение. Сегодня были приглашены несколько самых близких знакомых: отмечали успешно прошедший вернисаж картин Марата. Она с сарказмом в душе смотрела на этих, ничего не смыслящих в искусстве снобов, и потешалась в душе, глядя, как они приходили в восторг от этого "хлама от искусства". В душе копилось глухое раздражение. Она устала. Устала от Марата, мужа, перестала понимать сына. В последнее время он стал замкнутым, нелюдимым. На все её вопросы, он только отмалчивался или кривил губы. Иногда она ловила на себе его взгляд. Казалось, он хотел ей что-то сказать но, заметив, что она смотрит на него, опускал глаза и отворачивался.

  Ей не хватало воздуха, она задыхалась в этой атмосфере лжи, ненависти и притворства. Хотелось сбежать куда-нибудь, зарыться в песок, как страус и никого не видеть и не слышать. Неужели, она так и закончит свою жизнь, живя от одной подтяжки до другой, изнуряя себя постоянными диетами? Да пропади все пропадом! Все равно - нет счастья, и не будет! Как бы она себя не холила, глаза Марата всегда цеплялись за упругую попку и высокую грудь какой-нибудь смазливой молоденькой девчонки. А мужу вообще на нее наплевать. Исчезни она завтра, он и не заметит.

     "Может быть, уехать к матери? - Тамара уже забыла, когда была у нее последний раз; только звонила, справляясь о здоровье. Она вспомнила запах лошадей, свежего сена. Уютная гостиная, камин с неизменными слониками, алое на подоконниках, кружевные салфетками на подголовниках кресел и дивана. Огромный дубовый стол под зеленым абажуром с бахромой. Тихая патриархальная жизнь. Она воспрянула духом, может, действительно, так и сделать? Завтра же начну собираться. Когда она вышла к гостям: веселая, элегантная, в платье из зеленой тафты и изумрудами в ушах, так шедшими к ее рыжим волосам, муж скривил губы в улыбке.

     - Ты сегодня восхитительна!

     - Не сомневаюсь. Кстати, хочу тебе кое-что сказать, как только проводим гостей.

     Собрин нахмурился, уголки губ дернулись в недоброй усмешке. - Ты не можешь обойтись без сюрпризов.

     - На этот раз я думаю, ты будешь только рад.

     - Надеюсь, - едко бросил он и, отвернувшись, пошел навстречу гостям.

     Тамара поискала глазами Марата. Тот стоял с Симоновой, нещадно дымившей ему в лицо сигарой. Она что-то громко говорила, прерывая монолог кудахтающим смехом. Марат, почувствовав взгляд Тамары, прервал поток язвительной лавы. Поцеловав руку Симоновой, он направился к Тамаре.

     - Я уже соскучился. Мне кажется? или ты в последнее время избегаешь меня.

     - Немного устала. События последних дней совсем выбили меня из колеи.

     - Верю! - он сжал ей локоть, чуть притянул к себе.

    Тамара посмотрела в его глаза с неестественно расширенными зрачками, и у нее сжалось сердце.

     - Я видел, что ты делала у меня в спальне, - прошептал он, приблизив губы к её уху.

     Она сделала слабую попытку отстраниться, но Марат цепко держал её, не отпуская.

     -Знаешь, что кошку погубило? - его рот улыбался, но глаза смотрели холодно, отчужденно.

     Тамара попыталась улыбнуться, но губы словно стянуло судорогой.

     - Ну, ты же знаешь, любопытство - милый порок всех женщин, - она кокетливо прищурилась. - Любовь моя, ты так нервничаешь, можно подумать, в той комнате ты держишь убитых любовниц!