Эйзенхауэр

Эйзенхауэр всячески стремился установить дружеские отношения с главноначальствующим советской военной администрации в Германии маршалом Жуковым. 5 июня 1945 года состоялась их первая встреча. Оба они к этому времени выглядели в глазах общественного мнения почти всего мира как главные творцы победы. Эйзенхауэр не только после этой и еще нескольких встреч, но и в своей книге воспоминаний очень высоко оценивал полководческий талант Жукова^{407}

. Можно полагать, что элемент политической игры в такой оценке был, но Жуков действительно произвел на него впечатление — властностью, внушительностью, авторитетностью, всей манерой поведения. Сохранилась фотография, на которой оба полководца едут в машине вдоль приветствующей их толпы. Дуайт широко улыбается, дружески машет рукой зрителям, Жуков же мрачен и неулыбчив, смотрит не на окружающих, а прямо перед собой.

Между прочим, на одной из встреч произошел любопытный эпизод. Зная, что у американского генерала есть симпатичная молодая помощница (это было еще до изгнания Кей из штаба), Жуков взял с собой в американскую ставку актрису Зою Смирнову, случайно оказавшуюся в его штабе. Режиссер Михаил Ромм рассказывал: «Ехал Жуков на банкет Эйзенхауэра, а у Эйзенхауэра была хорошенькая секретарша-военная, ужасно нравилась Жукову. Ну, и Жуков сказал: “Достать мне какую-нибудь бабу, чтобы со мной была баба в военной форме”. Ну, и никого не было подходящего в Берлине. Достали эту самую Смирнову, она поехала с Жуковым к Эйзенхауэру.

Жуков, так сказать, в пьяном виде, когда возлияния уже стали слишком обильны, снял с груди орден Красной Звезды и самолично нацепил на прелестную грудь секретарши Эйзенхауэра. Тогда Эйзенхауэр снял с себя какой-то орден и нацепил на грудь Смирновой. Это оказался высший орден американской армии. Все, вплоть до генерала, должны были перед ней стоять смирно. (“Холодная война” еще не началась.) Она сразу попала в заметное положение, и вот ее взяли на Сильву (то есть дали заглавную роль в оперетте И. Кальмана. — Г. Ч., Л. Д.)»^{408}

.

Но главная встреча состоялась 10 июня 1945 года, когда Жуков прилетел во Франкфурт для вручения Эйзенхауэру и Монтгомери высшего советского военного ордена «Победа». Встречали советского маршала с помпой. Был выстроен почетный караул. Эйзенхауэр по этому поводу писал: «Завтрак прошел с большим успехом. Выдался прекрасный летний день, и сначала мы повели гостей на большой открытый балкон, где нас угощали вином и закуской перед завтраком, и в это время, как было запланировано, провели воздушный парад с участием большого числа самолетов нашей авиации, полагая, что маршал Жуков воспримет это как проявление глубокого уважения к нему… В ясную, солнечную погоду получилось внушительное зрелище, и казалось, оно произвело на Жукова большое впечатление»^{409}

.

На этом, однако, проявления дружбы не завершились. Через посла США в СССР А. Гарримана Сталин передал личное приглашение Эйзенхауэру посетить Москву 24 июня, когда проводился Парад Победы. О причинах, по которым генерал не принял приглашения, можно только догадываться. Скорее всего, он счел, что недооценен вклад союзников СССР в достижение общей победы. Впрочем, отказ от поездки был объяснен необходимостью участия в совещаниях о завершении войны против Японии.

Для посещения СССР был избран более нейтральный повод. Вместе с Жуковым Дуайт вылетел в Москву для присутствия на параде физкультурников 12 августа 1945 года. Он был приглашен на трибуну Мавзолея и простоял там несколько часов рядом со Сталиным и с советскими маршалами. Советский руководитель милостиво разговаривал с американским полководцем и даже принес ему извинения за то, что пришлось изменить оперативные планы и начать последнее советское наступление в Германии на Берлин, а не на Дрезден. Сталин убеждал гостя, что СССР крайне нуждается в американской помощи для восстановления экономики. Об этом позже Эйзенхауэр рассказал в мемуарах: «Генералиссимус… пригласил меня встать радом с ним, и с помощью переводчика мы разговаривали с перерывами в течение всего праздника. Он несколько раз повторял, что России и США важно остаться друзьями. “Имеется много направлений, — сказал он, — по которым мы нуждаемся в американской помощи. Наша задача заключается в том, чтобы поднять уровень жизни русского народа, серьезно пострадавшего от войны. Мы должны узнать всё о ваших научных достижениях в сельском хозяйстве. Мы должны также воспользоваться вашими специалистами, чтобы они помогли нам решить наши проблемы в области машиностроения и строительства. Мы знаем, что мы отстаем в этих вопросах, и знаем, что вы можете помочь нам”. Эту мысль он сохранял в ходе всей беседы, в то время как я ожидал, что он ограничится просто выражением общих фраз о желательности сотрудничества»^{410}.