Екатерина Дашкова: Жизнь во власти и в опале

По большому счету, Дашкова принимала участие почти во всех аспектах издательской деятельности академии. Она просматривала списки книг, устанавливала их цены, вела переговоры с книгопродавцами, соблюдала высокие стандарты и проверяла счета печатников. Другие ее заботы включали модернизацию типографии с приобретением нового шрифта, нового пресса и обновлением существующего оборудования. В Академии наук тогда располагалась самая важная типография в стране. Согласно М. И. Сухомлинову, «все, что относится ко внутренней жизни академии и к ее внешней обстановке, было близко сердцу Дашковой, не щадившей ни времени, ни труда, чтобы довести свое создание до возможной степени совершенства»^[425]

. Она обновила химические лаборатории, а также минералогический и физический кабинеты, в которые передала свои собственные образцы, расширила ботанический сад в десять раз по сравнению с его первоначальным размером^[426]

. С 1783 по 1793 год она потратила 18 тысяч рублей на помещения и инструменты и, несмотря на критику, недрогнувшей рукой — 99 тысяч на строительство^[427]

. В это же время библиотека академии выросла на четыре тысячи томов. Дашкова приказала систематизировать коллекцию библиотеки, был составлен каталог на русском и немецком языках, она сама подарила библиотеке много книг^[428]

.

Княгиня стремилась поддерживать академиков и проявляла огромный интерес к сферам их исследований. Примером может служить ее попытка приобрести точную модель обсерватории в Гринвиче с детальным описанием механизмов, облегчающих астрономические наблюдения. Сооружение Уильямом Гершелем в 1787 году большого и мощного телескопа для обсерватории в Сло в Англии восхитило ее. В 1789 году Жозеф Лаланд, французский астроном и директор Парижской обсерватории, написал ей об открытии Гершелем спутника Сатурна. Он мрачно отметил, что во Франции «политика — вот что поглощает ныне внимание всех» и что «беспорядки во Франции несколько поутихли, но дух мятежа среди народа и даже среди солдат — опасный источник зла»^[429]. Мир изменился, пока Дашкова работала не покладая рук, чтобы исследования и наука могли лучше служить модернизации и техническому прогрессу. Так как она участвовала в обучении сына, то считала военную науку и инженерное дело особо важными дисциплинами. Поэтому она обратила свое внимание на вопросы навигации и ее возможного военного применения. 18 февраля 1793 года она попросила Ф. И. Шуберта изучить статью Джонатана Уильямса. Уильямс был внучатым племянником Бенджамина Франклина и его секретарем, когда Франклин был послом во Франции. Княгиня переписывалась с Уильямсом, будущим руководителем военной академии Уэст-Пойнт, и направляла многие научные и военные работы Уильямса и Франклина в российское Военно-морское министерство и Академию наук для срочного перевода и распространения. 12 ноября 1792 года Уильямс послал Дашковой свой «Мемуар об использовании термометра в навигации», перепечатанный из третьего тома Трудов Американского философского общества. Шуберт написал положительный отзыв на эту работу и, основывая свои открытия на некоторых экспериментах Франклина, заявил, что морская вода холоднее в областях мелководья и рифов. Демонстрируя внешний энтузиазм по поводу «великой важности этого открытия», Дашкова тем не менее отнеслась к нему скептически и послала всю документацию в Адмиралтейство для дальнейших экспериментов, которые дали отрицательные результаты или не дали вообще никаких. Все опыты прекратились, когда Дашкова покинула академию^[430].