Эхнатон

Но иногда соправитель менялся до неузнаваемости. Он не бегал по коридорам, а сидел у окна или в саду и тихо смотрел, как колышутся листья, и течёт вода. Его глаза были полузакрыты, как будто он вот-вот уснёт, а голос становился тихим, как дуновение ветра. Удивительно, но голос наследника всегда был тихим, но почему-то его приказания слышали и с другого конца дворца.

В минуты такой сонливости наследник разговаривал только с архитектором, которого называл «учитель». Пареннефер не знал, о чём они говорят, но после бесед архитектор выглядел таким же задумчивым, как и его благородный ученик.

А потом умер фараон…

IX

Пареннефер зашёл в комнату Майи, откинув висящую ткань, преграждающую вход со двора прислуги. Его друг лежал на животе на кровати, наполовину свесившись и чуть не падая на пол. Раздавалось урчащее храпение, а в воздухе стоял запах кислого пива. На полу валялось несколько пустых кувшинов.

– Подъём! – громко крикнул Пареннефер.

Майя вскочил, привыкший к подобной побудке во времена службы городским стражем. Сейчас, будучи одним из личных охранников фараона Аменхотепа, он работал меньше и мог позволить себе иногда проваляться в кровати до обеда.

– Что такое? – Майя был уже на ногах и тянулся за кривым мечом – главным оружием стражей.

– Старик зовёт, – ответил Пареннефер, имея в виду главного архитектора, – Приехал градоначальник Мемфиса, и фараону, да будет он жив, невредим, здрав, нужна вся его свита.

– О, Исида, зачем ему я, когда он и так жив, невредим…

– Майя!

– Да иду, иду. Ишь, какой ты стал послушный. Не то, что в детстве, когда мы кидались лягушками в бродячих торговцев, да? Сейчас-то ты на такое ни за что не решишься…

Пареннефер привык к вечным жалобам друга, который вместо того, чтобы благодарить его за место в царской свите, постоянно на что-то жаловался.

– Что это с твоими волосами? – заметил вдруг Пареннефер.

– А что с ними? – Майя примял вставшие дыбом после сна волосы.

– Ты верно седеешь!

– Врёшь!

Майя вышел из домика и направился к каналу с проточной водой, который использовали для мытья посуды или стирки одежды. Вода была мутной, и можно было увидеть лишь общие очертания лица, так что Майя не смог разглядеть седые волоски.

– Опять! – недовольно ударил он ладонью об ладонь, – Мне ещё нет и двадцати разливов Великой реки, а я уже похожу на своего отца.

– «Опять»? Так это давно началось?

– Да, во время прошлого летнего солнцестояния, полгода назад. С тех пор я мажу волосы чёрной пальмовой смолой, и это помогает. Но если помыться, то волосы опять седеют.

– Так ты не мылся полгода?

– Почему? Мылся, но голову не трогай.

– Ради Сехмет, отойди от меня подальше, пока мы не минуем кухню. Иначе мухи облепят не только тебя, то и меня!

Переругиваясь, они дошли до тронного зала фараона. Его здесь ещё не было, и члены свиты со слугами и рабами просто так слонялись и болтали. В дальнем углу стоял богато одетый вельможа. На нём была одета шкура леопарда, как на жреце, но на голове была бело-голубая шапка, какую носили чиновники. Рядом с ним была маленькая свита. Один человек держал опахало, ещё трое стояли просто так и не знали, куда девать руки.

– Это градоначальник Мемфиса, бывшей столицы, – сказал подошедший главный архитектор фараона Аменхотеп, сын Хапу, – Считаю, он будет просить деньги на содержание города, в том числе пустующего царского дворца.

– И этим захочет выманить фараона обратно в Мемфис, – добавил стоявший тут же Яхмес, – Всё-таки влияние семьи Иуйи идёт именно оттуда, да и градоначальник их человек.

– К сожалению, и в Фивах есть люди, которым выгодно вернуться в старую столицу… – заметил архитектор, имея в виду мать и жену фараона, Тейе и Нефертити, обеих из рода Иуйи, а так же отца Нефертити Эйе, «отца бога» и на данный момент сильнейшего представителя военной аристократии в Фивах.

– Встречайте! – послышался у дверей голос слуги-глашатаего, – Владыка Обеих Земель, сын лучезарного бога Амона, воплощение божественного царя Гора, земной сияющий солнечных диск Атон, фараон Аменхотеп, да будет он жив, невредим, здрав!

Все упали ниц, и в тонный раз вошёл Аменхотеп, совсем недавно ставший фараоном. Лишь недавно отгремел праздник погребения фараона Небмаатра, которому предшествовало долгое мумифицирование тела правителя в храме Анубиса на западном берегу реки и постоянные молитвы всем богам во всех храмах, прославляющие деяния усопшего и призванные облегчить ему дорогу в Подземное Царство. Лишь недавно пронесли от храма Анубиса в усыпальницу фараона пышный саркофаг, вокруг которого стенали и заламывали руки жрицы и плакальщицы. Лишь недавно состоялась церемония вручения Амоном регалий власти новому фараону. Церемонией заведовали, разумеется, жрецы Амона, и это не могло не огорчать семью Иуйи. Всё это было лишь недавно, а сегодня побледневший и похудевший от продолжительных и изматываюих ритуалов Аменхотеп должен принимать мемфисского просителя и вникать в его дела.

Новый фараон прошёл по ступеням, ведущим к трону, и сел на золотое кресло, держа в руках символы высшей власти – изогнутый скипетр и символическую плеть.