Эхо Непрядвы

Товарищи окружили Вавилу, и было ему до слез удивительно, что эти огрубевшие в тяжелых трудах люди, просоленные, просмоленные, пахнущие рыбой и канатами, способны на такие сердечные слова. Даже капитан подошел, панибратски стукнулся кружкой, одобрительно похлопал по плечу, словно Вавила сам громил Мамая.

После застолья хозяин позвал его к себе, и Вавила, впервые переступивший порог его каюты, поразился богатству ее убранства: стол и стулья редкого красного дерева, венецианские зеркала в золотой оправе, ковры и дорогое оружие на стенках, на полу – шкура огромного полосатого зверя. Здесь, видно, принимались знатные люди. Хозяин усадил гостя, пристально оглядел.

– Завтра в Крым пойдет торговый караван по морю. Тебе лучше плыть с ним, на корабле, идущем в Тану.

– Возьмут ли меня матросом, чтобы отработать перевоз?

– Тебе не надо наниматься. Ты сослужишь мне службу – передашь важные письма. Одно – в руки консулу Таны, тебя пропустят к нему, когда назовешь мое имя. Другое – старшине византийского торгового дома. А там уж ищи дорогу в московский торговый дом.

Вавила встал и поклонился.

– Теперь слушай, что ты на словах передашь консулу, а так же своим. Нынешним летом пропал корабль из Венеции, нагруженный хорошим оружием для московского князя. Старшины оружейного цеха в Венеции и люди городского совета этим сильно встревожены. Виновные обязательно поплатятся за свои нечистые дела. Корабль перехвачен генуэзцами и стоит в Корчеве. Пусть консул Таны и совет города потребуют освобождения корабля. В Тане находится московский боярин с дружиной, он, конечно, тоже ищет груз. Оружие должно быть передано ему. Если же боярин почему-либо откажется от оружия, его покупаем мы – пусть корабль идет прямо в Варну. Это повеление дожа Венеции. Завтра получишь письма и сразу перейдешь на корабль, который тебе укажут. В Тане попроси провожатого у человека, который будет принимать грузы на пристани. Пока не передашь письма, ни в какие другие дома не заходи. Теперь ступай.

Друг-болгарин сводил его в город, довольно шумный и многолюдный, несмотря на близость армий султана Мурада. Вавила уже приметил особенность приморских городов: что бы ни происходило – в них лишь сильнее кипит жизнь, красочнее смешение разноплеменных лиц и языков. На корабле он привык к славянской речи болгар, однако на улицах Варны то и дело оборачивался, заслыша понятный, почти родной говор. Его охватывала радость оттого, что так далеко от Руси, отделенные степью, горами и морем, враждебными племенами и государствами, живут, оказывается, целые народы, близкие нам по языку и обычаям. Но схлынуло первое волнение, и глаз Вавилы стал примечать: и в этой благодатной стране, где в пору русского листопада зеленеют сады и цветут розы, немало людей обездоленных. То и дело встречаешь человека в рубище с голодным затравленным взглядом, на перекрестках улиц нищие хватают за полы прохожих, маленькие оборвыши роются в кучах отбросов между подворьями богатых домов. Впрочем, все это – тоже примета портовых городов. Да и что за дело византийскому императору до варненских жителей? – платили б только подати, шла бы прибыль от торговли через варненский порт! Да и хозяевам города, судя по всему, жилось не худо. То в окружении слуг проедет улицей высокомерный болярин, блистая парчой кафтана и заставляя прохожих робко жаться к стенам домов, то пронесут в паланкине надутого чиновника или самодовольного купца с заплывшими от жира глазками…

В большой лавке расторопный торговец-грек подобрал для Вавилы дорожный кафтан из прочного зеленого сукна, суконные шаровары, пару льняных рубах, сапоги и шапку из меха серны. Когда Вавила переоделся, Александр пощелкал языком:

– Оставайся с нами, брат Вавила. Сестра у меня в невесты выходит, красавица. Через год воротимся снова и поженим вас.

– Тоже нашел жениха молодой девке, с сединой-то в бороде.

– Э, брат Вавила, мужчина в седине – что кафтан в серебре. А твоя седина ранняя.

– Спасибо на добром слове, брат Александр, только дорога моя решенная, и нет у меня другой.

Вышли на солнечную улицу, и вдруг Вавила заметил, сколько вокруг привлекательных женщин. Что делает с человеком свобода!

Впервые Вавила покидал заморский город с тайной грустью. Там остались его спасители, товарищи, которых ждало новое опасное плавание, там нежданно нашел он приют и ласку в семье друга, там он узнал, что есть народ-брат…