Выйдя из кабинета Янниса, она нарочно не последовала за ним на террасу, а отправилась на кухню.
К счастью, кухарка осталась прежняя. Она узнала Керен. После первого удивленного взгляда и крепких объятий она замялась и застеснялась, когда Керен спросила, можно ли взять что-нибудь пожевать. Порывшись в холодильнике, Керен обнаружила приготовленный к вечеру десерт — огромную миску с шоколадным муссом. Яннис был шоколадоголиком. Каждый день он проплывал по сто дорожек в бассейне и уверял, что за пятьдесят дорожек «отрабатывает» съеденный шоколад.
«Ну, держись! Ты угнал мою яхту, а я съем твой шоколад…»
— Поскольку мы с Яннисом еще муж и жена, я по-прежнему хозяйка на вилле, — сказала она смущенной кухарке, радостно улыбнувшись. — Не забудьте напомнить ему об этом, если я не успею сказать до вас.
Прихватив ложку, она отправилась в оливковую рощу и съела весь мусс в один присест.
Шоколад немного успокоил нервы. Такой спокойной она не была с утра. Керен побродила вокруг, ища подходящие камни, и наконец соорудила нечто вроде пирамидки. Под ней она спрятала документы, которые предварительно убрала в прихваченный на кухне полиэтиленовый пакет.
Если бы ей так не хотелось пить, она бы так и сидела в оливковой роще и по-прежнему избегала его. Она вышла к бару у бассейна меньше минуты назад, а он уже отыскал ее. Доля секунды — и ее сердце снова начало работать с перегрузкой.
Он скинул рубашку и ходил голым по пояс. Так как Керен была на голову ниже, она могла видеть его великолепный торс во всей красе.
Прислонившись к барной стойке, она решила выбрать меньшее из двух зол и подняла взгляд на его лицо.
— Если я скажу, в следующий раз ты бы знал, где меня искать.
Он подошел ближе; глаза у него сверкнули.
— Ах вот как! Ты, значит, собиралась прятаться все то время, которое мы согласились посвятить разговорам!
Правая нога у нее снова задрожала, и она постаралась встать как можно плотнее и опустила взгляд на его крепкую шею, думая, что смотреть туда безопасно. Но и такой вид пробудил в ней воспоминания, а во рту возник памятный мускусный аромат его кожи.
— Я на разговоры не соглашалась, а в остальном — в яблочко! — сказала она и выпила всю бутылку воды одним глотком, надеясь, что холодная вода прогонит воспоминания о его вкусе и заглушит острое осознание его близости.
Яннис удивленно поднял брови и прищурился, заметив пустую миску. Лишь остатки шоколада указывали на то, что находилось в миске раньше. Керен поставила пустую миску на барную стойку. Он взял миску и почти коснулся ее рукой:
— Неужели ты все съела?
Керен лишь вытерла губы и кивнула. Все чувства обострились от его близости и его аромата.
— Мне ничего не оставила?
Она покачала головой, мысленно приказывая себе встряхнуться.
Он посмотрел на нее с насмешливой укоризной. Но глаза у него сверкали сильнее, наполняя ее воспоминаниями о том, как она видела этот блеск раньше.
— Ты в самом деле меня ненавидишь.
— Я же тебе говорила, — хрипло ответила она.
— Это предназначалось для нашего вечернего десерта.
На сей раз она сначала сглотнула, прежде чем ответить, и голос у нее прозвучал яснее. Сильнее.
— Можешь поверить мне на слово, было вкусно.
Глаза у него сверкнули еще ярче.
— А тебе придется чем-то возместить мне потерю шоколада.
— Лучше прикажи тому, кто увел мою яхту, привести ее назад. Тогда все твои десерты будут в безопасности.
На сей раз он снова удивленно поднял брови:
— Ты намерена портить еду?!
Она прикусила губу, чтобы не хихикнуть.
Яннис обладал чувством юмора. Подобно его сексуальной улыбке, великолепному лицу и сказочному телу, чувство юмора дополняло обаяние, которое окутывало ее.
Он умел ее насмешить и довести до оргазма одновременно; вдруг на нее нахлынули воспоминания о том времени, когда она расхаживала по вилле и парку в одном саронге, под которым ничего не было, а когда он пытался ее схватить, она убегала, смеясь над ним и призывая поймать ее. Она вспомнила, как он поймал ее на этой террасе. Усадил на барную стойку и вошел в нее, а она по-прежнему смеялась…
Она попыталась оттолкнуть воспоминание, но было уже поздно. Внизу живота разгорался огонь. Она с трудом сдерживалась. Еще немного, и она начнет извиваться и выдаст себя.
— Если не пригонишь мою яхту назад, тебе, наверное, стоит повесить замок на дверь кухни. Кто знает, что еще мне захочется попробовать? — сказала она, радуясь, что ее голос звучит уверенно и беззаботно.
— Кто-нибудь тебе понравился во время твоих путешествий? — спросил он.
Облегчение тут же прошло. Она замкнулась:
— Не твое дело!
Он приблизил к ней свое лицо и без намека на юмор сказал:
— Мое, glyko mou. Ты моя жена.
Он был так близко, что его теплое дыхание щекотало ей кожу.
Ей захотелось отступить, но сзади уже не было места. Прислонившись к барной стойке, она завела себя в ловушку.
Глядя ему в глаза, она призвала на помощь остатки силы и здравого смысла:
— Только на бумаге. И то, что я твоя жена, не делает меня твоей собственностью.
— Нет, не собственностью, но ты всегда будешь моей.