Эхо Погибших Империй (СИ)

— Сей документ, подписанный членами Правящего Совета Карифа, подтверждает, что Гранис Брастолл, действительный член Правящего Совета, уполномочен от имени карифского народа, вести переговоры с иностранными державами по всем политическим вопросам, в том числе — военным.

Тиам Дзар бегло просмотрел грамоту, вернул ее подателю, после чего, по обыкновению своему, ухмыльнувшись, произнес:

— Гранис Брастолл! Наслышан, наслышан… Зная, каким ненавистником нашего государства вы являетесь, я меньше всего ожидал увидеть вас в качестве посла.

— Я и сейчас презираю ваш гнусный кровавый диктат, Дзар, — голос старика звучал глухо и как-то замогильно пугающе.

Мурашки пробежали по коже Киры.

— И, тем не менее, именно вы были посланы, чтобы заключить со мной союз? — не унимался Дзар. — Как иронично… Должно быть, непросто переступать через собственные принципы?

— У меня больше нет принципов, — голос Брастолла перешел в совершенно жуткий полушепот, звучавший крайне зловеще. — Осталось только желание спасти мой народ от аклонтистского ужаса… и жажда мести за мою семью…

— Вашу семью? — Дзар вопросительно прищурил глаз. К_ни_го_ед.нет

— Мне сообщили, что моя дочь Гелла втайне от меня была послана для ведения переговоров с вами, Дзар. Ее поездку организовал мой лучший друг Карл Вилдерс, который теперь заключен под стражу.

— Не имел чести общаться с леди Брастолл, — пожал плечами глава Геакрона. — По-видимому, до нашей страны ваша дочь так и не добралась.

— И этот факт подтверждает мое главное опасение — раз Гелла не в ваших в руках, значит, она в руках аклонтистов. Мои сыновья вопреки моей воле отправились на ее поиски. Быть может, все мои дети уже мертвы… Перед вами — отчаявшийся человек, доко Дзар, и все, чего я хочу — любыми силами остановить аклонтистскую экспансию. Хотите ли вы того же?

— О, вне всякого сомнения, — геакронец расплылся в радушной улыбке. — Итак, я полагаю, мы готовы сесть за стол переговоров.

Карифяне соорудили большой стол из досок, привезенных ими заранее. Лидеры делегаций уселись на походные стулья и вместе с писарями и советниками принялись обсуждать и составлять проект будущего военного соглашения.

Переговоры шли не меньше трех часов. Основным положением стало оказание друг другу продовольственной и военной помощи, и с этой целью пришлось принять историческое решение — сделать карифско-геакронскую границу открытой. Тем не менее, Тиам Дзар настоял, чтобы карифские пограничники принимали все меры для отлова геакронских беглецов и дезертиров.

Наиболее принципиальным для Геакорна пунктом соглашения была незамедлительная переброска карифских подразделений в район крепости Райек, которая в настоящий момент самоотверженно держит оборону под командованием генерала Кьетранна. Обсуждение этого вопроса заняло больше всего времени, породив нешуточную полемику между Дзаром и Брастоллом. В конце концов, политики договорились о том, что конкретная численность направляемых в Геакрон карифских солдат будет обсуждаться Дзаром с главнокомандующим армии Карифа.

Так или иначе, стороны определили для себя главную цель — совместное противостояние аклонтистскому альянсу, первым шагом к которой должен стать разгром сиппурийской армии Арака Трифтониса, осаждающей пограничную геакронскую крепость Райек.

По окончании переговоров, когда писари со слов своих владык составили, наконец, текст союзного договора, не было ни рукоплесканий, ни слов поздравления. Лишь мрачная церемониальность обстановки говорила о том, что момент действительно исторический.

Древние враги с общими корнями, бывшая метрополия и мятежная провинция, Кариф и Геакрон заключили между собой военный союз.

— Я поставлю свою подпись, Дзар, — с каменным лицом процедил Гранис, поднявшись на ноги, — но руку вам не пожму.

— Мне не нужно ваше рукопожатие, дражайший доко Брастолл, — осклабился геакронец. — Лишь ваши войска.

Глава 26

Хирсал. Начало осени 729 года после падения Эйраконтиса

— А вы вообще уверены, что это Хирсал? — едва шевеля губами, произнес Ниллон, слегка повернув голову в сторону профессора.

Райджес Хиден лежал неподвижно и выглядел изможденным и подавленным. Однако Ниллон был уверен, что это актерство — предполагаемый карагалец просто притворяется, желая создать иллюзию того, что его юный спутник страдает не один.

— Уж в этом я никак не мог ошибиться, — с наигранной одышкой прохрипел профессор. — В этом городе я был в последний раз довольно давно, но все-таки хорошо его помню.

— Нас до сих пор никто не допросил, — в очередной раз посетовал Ниллон. — Сколько дней мы в этой дыре? Я со счету сбился… Здесь так темно, что день непросто отличить от ночи.

— Тем более что ночи у них такие ясные… — в какой-то ностальгической прострации протянул профессор Хиден.