Эхо поющих песков

Идти пришлось недолго, хотя и этот путь не дался уставшей девушке легко, она без возражений оперлась на предложенную женихом руку, ступая по вырубленным прямо в скале коридорам. Темные стены лишь изредка подсвечивались факелами, не столько разгоняя мрак, сколько маскируя выбоины пола, отчего идти приходилось особенно осторожно. Звуки шагов, многократно усиленные эффектом эха, доносились сразу со всех сторон, будто по храму маршировала колонна.

Перед низкой деревянной дверью загорелая жрица повторно поклонилась и, распахнув дверь после короткого стука, удалилась. Её просторное серое одеяние мгновенно растворилось в сумраке коридора, словно поглощенное тенями.

Настоятельница обители сопровождающему королевы тоже не обрадовалась. Это ясно читалось во взгляде, однако вслух она это никак не выразила. Даже обозначила в сторону Марифа легкий кивок. Очень легкий, заметить который было весьма непросто.

– Приветствую вас, госпожа. Верховная предупредила о том, что вам может понадобиться помощь, но у нас может не хватить сил перенести всех разом.

– Это не проблема, – голос советника, низкий и будто ещё более сгущающий неприветливость встречи, казался далеким раскатом грома. – Я дам вам мощный накопитель, его хватит, чтобы вложить энергию на десяток перенесенных одновременно. Но сначала окажите помощь госпоже, она измучена трудной дорогой.

Для Тамилы было крайне непривычно, что кто-то вот так спокойно и непререкаемо отдает приказы в её присутствии, но возражать не стала. Сама выбрала этого мужчину мужем и королем, потому следует начинать привыкать к тому, что его приказы будут приоритетнее её собственных. К тому же он был прав – королеве приходилось прикладывать усилия, даже чтобы просто ровно стоять, и вступать в беседу не стала.

– Ваши сопровождающие…

– …позаботятся о себе самостоятельно.

Жрица с явным облегчением ответила:

– Тогда вверьте госпожу нашим заботам, мы всегда рады сестре, пусть и необретенной, – она приблизилась, не решаясь коснуться даже рукава плаща королевы. – Мне нужно время, чтобы отдать распоряжения и активировать круг, прошу вас следовать за послушницей в купальню.

Выйдя в коридор, жрица громко хлопнула в ладони, этот звук, тут же подхваченный и усиленный, разнесся по обители. Молоденькая девушка, вряд ли пережившая свою тринадцатую зиму, будто соткалась из теней в паре шагов от двери.

– Позаботься о наших гостях.

Девочка, бросая любопытные взгляды, но не решаясь ничего спросить, несколько суетливо кивнула и попыталась подхватить королеву под локоть.

– Не стоит. – Послушница отшатнулась, испуганно отдергивая пальцы. – Я сам отнесу госпожу, показывайте дорогу.

В том, что кто-то несет её на руках, для Тамилы не было ничего нового – приступы порой случались внезапно и не всегда в личных покоях. Да и жених, делая предложение, обещал заботиться и стать опорой, и всё же в этой ситуации ощущалось что-то тревожащее, пусть с виду и совершенно правильное. Кому, как не будущему мужу, заботиться о её нуждах и обеспечивать комфорт. Только отчего же тогда будто невидимая рука сжала горло, усиливая впечатление надвигающихся со всех сторон стен? И хватит ли ей сил остановить это движение, отстоять своё «я» у того, кому она сама же и доверилась?

Он кожей ощущал их возмущение. Неверие. Страх. Почти ненависть.

Такие привычные эмоции, которые советник вызывал у жриц. Пока был маленьким, мать вставала стеной между ним и храмом, чем вызвала недовольство отца. Негоже аристократке так явно и демонстративно показывать, что вера для неё ничто. Какие доводы привела мать, Итар не знал, но они если и не переменили его мнение, то существенно охладили пыл. Чуть позже его перестало задевать их презрение. А спустя несколько лет храм и вовсе предпочел забыть о проступке своей бывшей сестры и его существовании. Марифа это более чем устраивало.

Вот и теперь две женщины в серых хламидах, суетящиеся возле королевы, искоса посматривали в его сторону, не особо стараясь скрыть болезненное любопытство. И Тамила его тоже замечала, он был в этом уверен. Но продолжала молчать, безучастно наблюдая за попытками жриц отчистить её плащ.

Он знал о ней всё. Любимые цвета одежды, книги, предпочитаемая пища, имена всех ближайших придворных и слуг и за какую цену они продадут информацию о ней. Причем слуг это касалось в меньшей степени, нежели более благородного окружения. Он с первого взгляда мог сказать, её это подпись или же старый пройдоха, говорящий от имени королевы, поставил её сам.

Но сейчас, глядя на эту девочку-женщину, понимал, что, зная многое о её внешней жизни, совершенно не представляет, кто она такая. Потому что все шпионы и соглядатаи в один голос утверждали, что королева уже давным-давно превратилась в послушную марионетку Совета. Она не способна принять без них ни одного решения, заранее безоговорочно согласная на все предложения, выдвигаемые братом погибшего отца, который в силу специфики гаретского наследования престола не смог претендовать на роль регента. Зато возглавил Совет, что, впрочем, одно и то же.