Экипаж

...Андрей Васильевич ехал в своей машине по совершенно пустой Москве... Мчался по пустому шоссе... Приехал в безлюдный тихий аэропорт. И погнал по пустой полосе в дальний конец: там стояли гуськом «Як-40», камуфлирован­ные как в войну. Почему-то Тимченко нисколь­ко не удивился этому.

Дерябин встретил его возле самолетов. Он был в летном комбинезоне и выглядел не стар­ше двадцати-двадцати двух лет. Этому Анд­рей Васильевич тоже не удивился.

— Давай скорей, — заторопил он. — Ждут.

— Спасибо тебе, Дерябин» Просто огромное спасибо. Я уж думал, не сяду больше за штур­вал... давно мы с тобой не виделись, а?

— С самой войны...

— А ты и не постарел совсем, — завистливо сказал Тимченко. На это Дерябин не ответил, повторил только:

— Давай скорей. За мной пойдешь. «Як-40» бежал по взлетной полосе, мча­лись ему навстречу белые и синие огни. Весь экипаж был Андрею Васильевичу не­знаком — молоденькие молчаливые ребята. Штурман говорил отчетливо:

— Сто шестьдесят. Сто восемьдесят. Скоро­сть принятия решения!- Скорость подъема!. Скорость отрыва!.

Самолет плавно оторвался от земли. Он летел над облаками, под звездами, ров­но и мощно гудя двигателями.

Андрей Васильевич обернулся и увидел, что в кабине никого нет. Но он и этому не удивился: во сне не удивляются ничему. Положив тяже­лые ладони на рога штурвала, Тимченко сидел и думал о своей жизни...

Экипаж   Ненарокова   —   сам   Валентин,   Игорь Скворцов, новенький второй и штурман — вышли из

диспетчерской на перрон Шереметьева. Вышли и как по команде зажмурились: такой был яркий солнечный день. Под морозным синим небом сияли белизной спи­ны самолетов, даже серый бетон казался голубым. Торопились по своим строго упорядоченным орбитам автобусы, электрокары, машины иностранных марок.

Промелькнула мимо летчиков стайка японских стюардесс. Красные подкладки темных накидок де­лали японочек похожими на снегирей.

Летчики шли по звонкому зимнему бетону к своему «Ту-154». А навстречу им торопилась, почти бежала Наташа, дочка Андрея Васильевича. Валентин нахму­рился: что-то случилось. А Наташа вцепилась ему в рукав и, задыхаясь от бега и от слез, сказала:

—  Папа умер...

— Ты что, Наташа? Мы же вчера у него... — начал штурман и осекся. А Наташа продолжала.

—  Спазм сердца... Сегодня ночью, во сне... Лег и не проснулся. Я хотела сама... сама хотела вам...

Валентин взял Наташины руки в свои, долго дер­жал их, потом отпустил со вздохом, так ничего и не сказав.

—  Ночью, во сне, — тихо повторил Игорь. — Хоть легкая смерть...

Они еще постояли, не зная, что сказать, да и не желая ничего говорить, Потом Игорь поцеловал На­ташу в щеку, второй и штурман попрощались с ней за  руку,  и  летчики  двинулись  дальше:  надо  было

лететь. А девушка, сгорбившись, медленно пошла к перрону.

...«Ту» разбежался по полосе, взмыл в воздух. Из кабины видно было все летное поле. А потом стала видна и Москва, на широкую ладонь которой сюда, в Шереметьево, слетались, как птицы, самолеты со всех концов земли.