Экипаж. Команда

В отделе Павла встретил Нестеров, выглядевший очень уставшим и печальным. Первое было следствием проведенных на ногах бессонных суток, наполненных неординарным экстримом, второе – результатом начальственной нахлобучки, в ходе которой бригадиру недвусмысленно дали понять, что отныне и вплоть до торжественных проводов на пенсию его, Нестерова, место будет исключительно возле параши. А случись еще один подобный косяк, то и проводов не будет – обойдутся простой справкой об освобождении из органов. Словом, поводов для оптимизма было немного. Хорошо еще, гаишники пообещали сделать все в самом лучшем виде, тем более, что вины Козырева в утреннем ДТП не было. Так что за ремонт оперативной «девятки», скорее всего, будет расплачиваться владелица «Порша». Ничего, должна сдюжить, в крайнем случае господин Андросян поможет. Другое дело, что, будь на то воля Нестерова, он бы эту «девятку» восстанавливать не стал, а подвел бы под «смольнинское списание».[61] Несчастливая какая-то машина, видать, планида у нее хреновая. Но времена нынче на дворе стояли не те, с машинами в конторе был дикий напряг и едва бригадир при Фадееве заикнулся о возможном списании «девятки», тот обложил его таким благим матом, что присутствующие при этом видавшие виды мужики, и те немного покраснели. Один только Нестеров оставался спокойным и невозмутимым – Фадеев вопил, а он спокойненько молчал, размышляя над некстати пришедшим в голову вопросом: а чем, собственно, благой мат качественно отличается от обычного? Через пять минут он пришел к выводу, что благим матом, наверное, всегда орут, а посредством обычного просто общаются. Делиться с начальством своими умозаключениями по этому вопросу Александр Сергеевич предусмотрительно не стал…

Нестеров кратко обрисовал Паше сложившуюся ситуацию, затем поинтересовался состоянием Полины. Козырев успокоил, мол, все нормально, жить будет, но о преследовании соперника, понятное дело, решил умолчать, тем более, что сейчас ему было даже немного стыдно за свое в высшей степени идиотское поведение.

– Ладно, Паш, давай тогда, ступай к Нечаеву. Он давно ждет. Отпишешь все, как было и, главное, не ссы – серьезных проблем у тебя быть не должно. С нами Бог и ГИБДД… А я уж тебя, извини, дожидаться не стану – устал, как скотина. Выдоили меня так, что еле ноги переставляю. Так что завтра вечерком пообщаемся, поговорим о делах наших скорбных.

– Вы уже наряд видели? Нам что, завтра в вечер?

– Ах, черт, забыл тебе сказать, – помрачнел Нестеров. – С завтрашнего дня ты временно откомандирован в гараж. Займешься там нашей колымагой, ну и вообще, малость по хозяйству там покрутишься.

– Почему?

– Потому что так положено. Пока официального заключения по аварии не будет, за руль тебя допускать нельзя. Это раз. А кроме того, других машин в отделе все равно нет.

– И надолго меня это… ссылают?

– Да ладно, блин, ссылают его… Отдохнешь там, в гараже, балду попинаешь. Знаешь такую зэковскую поговорку – «час кантовки – год здоровья»?… Я думаю, за неделю все утрясется. В гараже как раз Галактионов из отпуска вышел – он у нас по кузовным работам главный спец, так что с его помощью дело быстрее пойдет.

– А вы с кем все это время кататься будете?

– Да с Клязьминым, будь он не ладен, с «тихоходом» нашим… Чую, лихая будет у нас команда – бригада-ух: залетчики едут и залетчиком погоняют!.. Наверняка Фадеева придумка.

Нестеров ругнулся. Дело в том, что неделю назад Вася Клязьмин, прозванный за свою манеру езды и слабую ориентировку на местности «Небесным тихоходом», профукал сменный номер. Его смена весь день таскала объекта в движении, что для Васи было сущей пыткой, и в какой-то момент притормозила поменять контейнера. В спешке Клязьмин, видимо, плохо навесил новый задний номер, и где-то по дороге тот отвалился. Так остаток дня они и промотались за объектом, пока, наконец, не попался особо бдительный гаишник. Тормознул он недовольного Васю и говорит: мол, все понимаю, ребята, люди вы лихие, государевы, опять же дела у вас, вижу, спешные, однако негоже это по городу с разными номерами разъезжать, потому как неправильно это. Клязьмина в срочном порядке отрядили в обратном направлении – подотчетный секретный контейнер искать, да разве его найдешь. Наверняка, кто-то подобрал и на память себе оставил. Васе, понятное дело, строгий выговор, остальной смене – обыкновенный, для порядка и профилактики… Такой вот достался экипажу подарочек.

Словом, было с чего Нестерову закручиниться, посему поехал он домой, накатил одну рюмашку с горя, вторую с радости (за то, что живы остались), а третью и четвертую… уже и не помнил за что. А когда проснулся, то, собираясь с больной головой на службу, лишний раз убедился в том, что утро, оно не всегда мудренее бывает.