Экономическая наука в тяжелые времена. Продуманные решения самых важных проблем современности

Подобная изолированность позволяет также умелым политическим предпринимателям совершенно по-разному представлять себя совершенно разным людям. В период предвыборной кампании 2014 года в Индии, которую Наренда Моди выиграл с оглушительным успехом, ему удавалось выступать на многих митингах одновременно, благодаря применению полномасштабных трехмерных голограмм, настолько реалистичных, что многие избиратели принимали их за живое присутствие. Также он успел побывать в нескольких местах в идеологическом плане. Поколению глобально мыслящих амбициозных молодых горожан он представал как воплощение политической модернизации (подчеркивая значение инноваций, венчурного капитала, создания благоприятных условий для бизнеса и так далее); новые представители расширяющегося среднего класса видели в нем наиболее вероятного сторонника своего видения национализма, укорененного в индуистской традиции; для высших каст, ощущающих экономическую угрозу своему положению, он стал оплотом против (в основном воображаемого) растущего влияния мусульман и низших каст. Если бы члены этих групп встретились вместе и каждому из них было бы предложено описать «своего» Моди, то их ответы, вероятно, могли различаться до неузнаваемости. Но сети, в которых действовали эти три группы, были настолько разрозненными, что Моди мог не беспокоиться о внутренней согласованности своей политической позиции.

НОВОЕ ОБЩЕСТВЕННОЕ ПРОСТРАНСТВО?

Резкая сегментация электората заходит гораздо дальше политической сегментации. Американцы разных политических оттенков начинают по-настоящему ненавидеть друг друга. Согласно опросу, проведенному в 1960 году, примерно 5 % республиканцев и демократов сообщили, что они «[были бы] „недовольны“, если бы их сын или дочь вступили в брак со сторонником другой партии». К 2010 году почти 50 % республиканцев и более 30 % демократов «почувствовали бы себя несколько или очень несчастными в случае межпартийного брака». В 1960 году 33 % демократов и республиканцев считали, что средний член их собственной партии был умным, а противоположной – 27 %. В 2008 году эти цифры составили 62 % и 14 %![262]

Чем же объясняется такая поляризация? Одним из наиболее важных изменений, отличающих наше время от начала 1990-х годов, когда начался резкий рост партийной лояльности, является распространение интернета и взрыв социальных сетей. По состоянию на январь 2019 года, у Facebook было 2,27 миллиарда активных пользователей в месяц по всему миру, а аудитория Twitter составила 326 миллионов человек[263]. В сентябре 2014 года Facebook использовали 58 % взрослых американцев и 71 % пользователей интернета в США

[264]. (Мы в это число не входим, поэтому наш рассказ об этих сетях ведется с чужих слов.)

Изначально виртуальные социальные сети представлялись как новое общественное пространство, новый способ связи, а значит, как то, что должно уменьшить гомофилию. Социальные сети давали принципиальную возможность общения с расположенными далеко людьми, которые разделяли с нами некоторые особые интересы, например к болливудским фильмам, кантатам Баха или воспитанию детей. Эти люди, возможно, не были похожи на нас в других отношениях, что предлагало нам более эклектичный выбор друзей, чем доступный поблизости. Все они не имели почти никакого отношения друг к другу, поэтому в той мере, в какой мы обменивались бы своими взглядами о вещах, отличных от той конкретной темы, которая свела нас вместе, на всех нас воздействовало бы разнообразие мнений. Действительно, 99,91 % от двух миллиардов пользователей Facebook принадлежат к «гигантской компоненте», что означает, что почти все эти пользователи являются между собой друзьями друзей друзей[265]

. При этом «степень разделения» (то есть число «узлов», которое вы должны пройти) между двумя людьми в гигантской компоненте всего 4,7. Это означает, что, в принципе, на нас могут воздействовать взгляды любого человека, находящегося в сети.

Тем не менее виртуальные социальные сети в основном не смогли интегрировать своих пользователей по спорным вопросам. Исследование 2,2 миллионов политически ангажированных пользователей Twitter из Соединенных Штатов (определенных как те, кто следил по крайней мере за одним аккаунтом, связанным с кандидатом в палату представителей в период выборов 2012 года) показывает, что, хотя эти пользователи создали примерно 90 миллионов сетевых ссылок, 84 % подписчиков консервативных пользователей являются консерваторами, а 69 % подписчиков либеральных пользователей являются либералами[266].