Экономика добра и зла. В поисках смысла экономики от Гильгамеша до Уолл‑стрит

Чувство удовольствия ничему в Торе не противоречит. Добрый поступок ни в коей мере не осуждаем за то, что был вознагражден. Иудеи не разделяют (более или менее откровенное) безразличие стоиков к полезности. Обретение воздаяния за свои деяния (а значит, и удовольствия от полученной в результате их совершения выгоды) они не откладывают, как это делают христиане, до момента, когда окажутся на том свете, а относят к свету этому. Но, в отличие от гедонистов, получаемое ими удовольствие подчиняется правилам, поэтому погоня за выгодой имеет свои понятные границы.

Утилитаризм

Прежде чем на нашей воображаемой оси мы доберемся до Эпикура, следует остановиться на учении утилитаристов. Оно хотя и имеет аналогичную с эпикуреизмом основу, но в представлении Дж. С. Милля стремится преодолеть человеческий эгоизм путем введения института беспристрастного наблюдателя. Подлинный утилитаризм не эгоистичен

, он отдает предпочтение общему благу , безразличному к благу индивидуума и стоящему над ним. Если выгода всего общества (или какого‑ либо индивида Х) может расти быстрее, чем будет снижаться выгода индивида Y, то сам Y (радостно и добровольно) приступит к снижению своей собственной выгоды в интересах всех (или индивида Х). Пчелка Мандевиля этого никогда бы не сделала. Тем не менее Милль в своих поисках нравственности выгоды многим менее эгоистичен, чем гедонисты. Найти между ними различие очень просто. Гедонисты считают за summum bonum [841] максимизацию собственной выгоды, в то время как Милля интересует максимизация пользы для всей системы

. Индивид, согласно его учению, совершая нечто, не смеет даже думать о максимизации своей выгоды. Он сосредоточен исключительно на пользе, приносимой его поступком всем .

Эпикур

Эпикурейцы (гедонисты), главные интеллектуальные противники стоиков, оценивали нравственность своих действий исключительно в зависимости от получаемой выгоды. Это они положили начало знаменитому кредо «цель оправдывает средства». На нашей воображаемой оси мы вступаем на территорию, где зло и пороки уже допустимы. Для оправдания грешного средства эпикурейцам нужна была соответствующая цель. Если она добрая, максимизирует благо больше, чем любая другая альтернатива, то способ ее достижения становится легитимным. В нашем списке эпикурейцы – первая школа, устраняющая необходимость внешних, заданных кем‑ то извне правил. И это значительно усиливает аргументацию, ведь философским учениям, начиная от стоиков и заканчивая Кантом, с трудом удавалось обосновать тотальность действия абстрактных норм, требований и принципов. Гедонизму (так же как и его современной форме – утилитаризму) подобная абстрактная система не нужна. Добро определимо, вычисляемо в прямом смысле слова, эндогенно самой системе и ситуации.

Мы бы покривили душой, если бы не подчеркнули, что Эпикур и его последователи стремились к минимизации зла – в отличие от Мандевиля, считавшего его необходимостью для продвинутого общества. И не пытайтесь свести зло к минимуму, сказал бы он, так как тем вы поставите под угрозу стабильность и процветание вашего улья.

Мейнстрим экономики

Если мы хотим в наш список включить и экономический мейнстрим, то должны разместить современную экономику за гедонистами. Собственно говоря, даже Эпикур признавал, что не при любых наших поступках мы руководствуемся эгоизмом. В качестве примера он приводит дружбу, где, как считает, своекорыстие отсутствует. Современная экономическая наука, выступая в роли антропологии нашего времени, готова видеть себялюбие в материнской любви, в партнерских отношениях и в других эмоциональных сферах.

Ее стремление все свести к эгоизму и расчету крайне сильно; даже Эпикур не осмеливался рассуждать так, как нынешние апологеты мейнстрима. Более того, хотя современные экономические школы и подхватили утилитаризм Милля, они не восприняли его главный принцип личной моральной ответственности – принцип беспристрастного наблюдателя. Добровольный отказ от личной выгоды (что правоверный утилитарист, согласно учению Милля, сделать обязан) в пользу общего блага экономика сегодня полностью отвергает. Современная экономическая антропология представляет собой довольно странную смесь. Она не занимается личной нравственностью, поскольку невидимая рука рынка все равно переплавит личные пороки в общее благо, так что от морали индивидуума, по существу, ничего не зависит.

Мандевиль