Экономист под прикрытием

Как и чиновники, донорские организации работают в условиях, поощряющих крупные строительные проекты. Всем им нужны дорогостоящие программы, поскольку если они не смогут освоить уже выделенные средства, им тяжело будет получить новые. Плюс к этому многие организации двусторонней помощи связаны особыми условиями: так, USAID[32] обязана использовать оборудование, купленное в США, а это, как правило, тяжёлая, высокотехнологичная техника. Поскольку бульдозеры больше подходят для сооружения дамбы, чем для её ремонта, предпочтение отдаётся крупномасштабным строительным работам. И даже если донорская организация не страдает такими наклонностями, ей приходится полагаться на информацию местных сотрудников и консультантов, чьи мотивы часто совпадают с мотивами чиновников.

Теперь становится понятно, почему те, кто ведёт строительство, намного меньше фермеров заинтересованы в том, чтобы построить добротную, экономичную систему. Но это не объясняет открытий Остром: ни того, что построенные на спонсорские деньги дамбы ухудшают положение, ни того, что каналы, построенные на те же деньги, улучшают его, хотя людям, которые их строят, на это наплевать. Чтобы понять, в чём дело, нам следует порассуждать о самих фермерах. Никто, кроме них, не заинтересован в уходе за системой орошения после того, как она построена. В этом нет никакой проблемы. До того как были построены первые крупные современные системы орошения, фермерам приходилось заботиться о традиционных сооружениях. Если им удавалось поддерживать в рабочем состоянии традиционные системы, почему они не справляются с современными?

Уход за системой орошения предполагает два вида работ: поддержание цельности дамбы и чистку каналов от засорения. Это очень трудоёмкая работа. Фермеры палец о палец не ударят, если не увидят в этом своей выгоды, и это порождает проблему. Целая дамба нужна всем фермерам, но фермеров, ведущих хозяйство рядом с дамбой, не сильно волнует судьба оросительных каналов ниже по течению. Так с какой стати они должны помогать чистить каналы? К счастью, большинство фермерских общин Непала выработало систему кооперации; детали разнятся, но общий принцип таков: фермеры ниже по течению помогают ремонтировать плотину в обмен на помощь в уходе за каналами. До поры до времени всё идет хорошо.

Если крупный донор платит за прокладку новых, бетонных каналов, ситуация улучшается: новые каналы лучше, несут больше воды и требуют меньше ремонта. Но если донор финансирует новую плотину, всё разваливается. Не потому, что разваливается дамба — скорее наоборот. Поскольку бетонная дамба требует намного меньше ухода, чем обычная, договорённость о сотрудничестве, на которой держалась вся ирригационная система, больше не работает. Фермеры в верховьях больше не помогают чистить каналы в обмен на помощь в укреплении дамбы со стороны фермеров в низовьях. Первые не нуждаются в помощи, поэтому вторым нечего предложить взамен.

Многие современные системы орошения в Непале постигает печальная судьба; хотя технические характеристики системы изучены и улучшены, человеческим её аспектам не было уделено должного внимания.

***

Это лишнее свидетельство того, что если действующие в обществе стимулы не способствуют продуктивному поведению, никакая инфраструктура не спасёт от бедности. Проекты развития зачастую реализуются людьми, которым неинтересен успех дела, зато их очень интересуют откаты и карьерный рост. Если эффективность проекта — дело десятое, стоит ли удивляться, что он не достигает публично провозглашенных целей, даже если при этом выполнены истинные цели мздоимствующих бюрократов? И даже если организаторы возьмутся за проект, где развитие и вправду является истинной целью, взятки и прочие нарушения с большой вероятностью погубят дело.

Есть ли шансы на развитие?

Специалисты по развитию часто фокусируют свои усилия помощи бедным странам в первую очередь на совершенствовании начального образования и инфраструктуры — телефонной связи и дорожной сети. Это весьма разумно, но к сожалению, это лишь часть проблемы. Экономисты, дотошные в плане статистики или пользующиеся нетрадиционными данными — например, о заработках камерунцев на родине в сравнении с заработками камерунцев, эмигрировавших в США, — утверждают, что слабое развитие образования, инфраструктуры и производственных мощностей уже не объясняет пропасть между бедными и богатыми. Из-за паршивой образовательной системы Камерун должен быть вдвое беднее. Из-за ужасной инфраструктуры он опять, грубо говоря, должен быть вдвое беднее. Тогда Камерун должен быть вчетверо беднее США, а он беднее в пятьдесят раз. Более того, почему же жители Камеруна ничего не предпринимают? Почему они не повысят качество школьного образования? Разве не очевидно, что выгоды перевесят издержки? Разве камерунские бизнесмены не могут взять и построить фабрики, купить технологии, найти иностранных партнёров и разбогатеть?