Экопсихология. Парадигмальный поиск

Сам Алексей Николаевич, наверное бы, возразил нам: а как же иначе? – Ведь изначальное признание наличия у объекта пространственной формы – это просто признание объективной реальности окружающего мира. Да, конечно, объект восприятия – это объективная реальность, данная нам в ощущениях и т. д. Но это философское, а точнее – гносеологическое, определение объекта восприятия в логике извечного гносеологического вопроса о соотношении сознания и бытия, то есть в логике отношения «сознание-бытие», конкретизированного в нашем случае до отношения «субъект восприятия (образ) – объект восприятия (прототип образа)». Кстати, это та гносеологическая априорность, для обозначения которой А. И. Миракян был вынужден ввести особый термин – «имплицитная самость» объекта восприятия.

Для дальнейшего анализа цитирую А. Н. Леонтьева: «психическое отражение,

в отличие от зеркального и других форм пассивного отражения, является субъективным, а это значит, что <…> в его определение входит человеческая жизнь, практика и что оно характеризуется движением постоянного переливания объективного в субъективное» (Леонтьев, 1975, с. 54).

Здесь примечательны два момента:

1) «переливание объективного в субъективное», что даже без комментариев делает понятным, что в качестве исходной посылки выступает отношение «субъект восприятия – объект восприятия»;

2) субъект восприятия – это субъект практики, но практики как критерия истины, то есть познания. И потому восприятие, по Леонтьеву, должно обеспечивать соответствие образа объективным, то есть уже познанным

(гносеологическим – мы сказали выше), характеристикам объекта восприятия, и потому образ объекта по Леонтьеву – это образ с уже познанными, известными свойствами. И потому «практика» как «деятельность субъекта» берется Леонтьевым не как действительная практика предметного действия, а как логическая предпосылка, схема для анализа перцептивного действия.

Хотя сам Алексей Николаевич возражал против механистического понимания отношения «субъективный образ – отражаемая реальность как объект восприятия»: «Положение о том, что психическое отражение реальности есть ее субъективный образ, означает принадлежность реальному субъекту жизни» и то, что «связь образа с отражаемым не есть связь двух объектов <…> и не схватывается отношением "модель – моделируемое"» (там же, с. 55). И далее он разъясняет: «понятие субъективности образа включает в себя понятие пристрастности

субъекта. Психология издавна описывала и изучала зависимость восприятия, представления, мышления от того, "что человеку нужно", – от его потребностей, мотивов, установок. Очень важно при этом подчеркнуть, что такая пристрастность сама объективно детерминирована и выражается не в неадекватности образа (хотя и может в ней выражаться), а в том, что позволяет активно проникать в реальность. Иначе говоря, субъективность на уровне чувственного отражения следует понимать не как его субъективизм, а скорее как "субъектность", то есть его принадлежность деятельному субъекту» (там же, с. 55–56). Как видим, Леонтьев признает возможность пристрастного и в этом смысле неадекватного психического отражения реальности в субъективном образе, но для него подобная неадекватность предстает как артефакт, как следствие субъектности, принадлежности субъективного образа деятельному субъекту, то есть субъекту действия.

В отличие от этого, гносеологически обусловленного, как я полагаю, подхода Алексея Николаевича Леонтьева, Дмитрий Александрович Ошанин рассматривает гносеологическую неадекватность образа в виде функциональной его деформации (искажения объективных свойств объекта восприятия) в качестве необходимого следствия того, что образ формируется в предметном действии. Более того, такая деформация образа является необходимым условием успешного выполнения данного предметного действия, то есть его функциональной адекватности. Иными словами, Ошанин вводит формирование образа в контекст бытия предметного действия, вследствие чего адекватность образа в предметном действии определяется не гносеологически обусловленным знанием о свойствах объекта восприятия, а функциональной необходимостью отражать и «выпячивать» в образе только функционально необходимые свойства объекта восприятии как предмета действия с ним. В этом смысле можно говорить о том, что, в отличие от Д. А. Леонтьева и его последователей, Дмитрий Александрович Ошанин вводит онтологический аспект в формирование перцептивного образа.