Экслибрис. Лучшие книги современности

Семейный уклад Карров отличался, мягко говоря, эксцентричностью. Ужин на родительской кровати, где все сидели, повернувшись в разные стороны, считали вполне обычным делом. Шли годы, семья постепенно поддавалась центробежной силе секретов, разочарований и потерь. После того как Чарли Мари перевезла к ним в дом свою мать – злобную старуху, носившую в сумочке ножовку, – Пит нагружал себя работой и все чаще «отказывался заниматься папочкиными делами». Часто он целыми днями не приходил домой и не виделся с Мэри и ее сестрой Лесией.

Дети росли без присмотра и нередко подвергались нападениям. Когда Мэри было семь лет, ее изнасиловал мальчик из школы, а позже сексуально домогалась няня. Как-то сестра сломала ключицу, упав с лошади, и никто не горел желанием отвезти ее к врачу. Когда мать начинала пить, Карр прятала ключи от машины, чтобы та не выехала на дорогу, или притворялась, что разговаривает по телефону, чтобы мама не ругала соседей.

Жизнь в постоянном хаосе научила Мэри прятать все страхи в животе, «пока они не превращались в нечто, чего я почти не замечала», и это научило ее писательскому искусству независимого суждения. «Бог услышал мои молитвы. Я научилась изображать нас всех в карикатурном виде».

Однако одна из замечательных особенностей книги в том, что Карр не превращает родителей в двухмерных картонных персонажей, а напротив, пишет о них с огромным сочувствием и состраданием. И мы видим в них почти осязаемых людей – несовершенных, ненадежных, в чем-то даже коварных, а также уязвимых и отчаянно нуждающихся в любви.

«Клуб лжецов» – поступок любящего человека, совершенный во имя памяти, которая полностью искупает прошлое, даже запечатленное на бумаге.

Завет надежды

Основные сочинения и речи Мартина Лютера Кинга-младшего (1986)

Под редакцией Джеймса М. Вашингтона

Жизнь Мартина Лютера Кинга-младшего – свидетельство того, что повернуть ход истории в сторону справедливости возможно силой одного человека. Более полувека прошло со дня смерти этого общественного деятеля, но его речи не только остаются важными документами в истории американского движения за гражданские права. Они вдохновляют людей на перемены во всем мире – от Восточной Европы и Соуэто до площади Тяньаньмэнь и Гонконга.

Сын, внук и правнук баптистских священников, Кинг вырос в церковной среде под звучные песнопения и перезвон и еще в детстве впитал богатый метафорами язык Библии короля Якова. Цитаты оттуда вместе с яркими образами придавали его сочинениям неподдельную живость, и он использовал их, чтобы описать болезненную историю афроамериканцев в контексте Священного Писания.

В «Письме из тюрьмы Бирмингема» Кинг упоминает святого Августина и святого Фому Аквинского, чтобы провести различия между справедливыми и несправедливыми законами. В речи «Инстинкт тамбурмажора» использует отрывок из Евангелия от Марка как подводку к словам о том, что человеческое стремление к признанию – «желание возглавить парад» – нужно поставить на службу правосудию и борьбе за права бедных. В речи «У меня есть мечта» он ссылается на хорошо известный отрывок из послания к Галатам, где сказано о «том дне, когда все дети Божьи – черные и белые, евреи и язычники, протестанты и католики – смогут взяться за руки».

В той же речи («У меня есть мечта») есть отголоски произведений Шекспира («это жаркое лето законного недовольства негров») и таких популярных песен, как «This Land Is Your Land» Вуди Гатри («Пусть свобода поет средь могучих гор Нью-Йорка», «Пусть свобода звенит на извилистых склонах Калифорнии»). Такого рода отсылки усилили глубину и проникновенность речи, резонируя с жизнями тех, кто ее слушал.

Кинг получил степень доктора богословия и когда-то помышлял о научной карьере. Вырос он под влиянием церкви, к которой принадлежал его отец, а позже на него оказали воздействие исследования таких мыслителей, как Рейнхольд Нибур, Ганди и Гегель. В период становления Кинг выработал необычайную способность синтезировать разрозненные идеи и мотивы, превращая их в собственные – этот дар позволил ему обращаться к разным аудиториям одновременно и доносить идеи, которые на первый взгляд могли показаться радикальными, но становились доступными и близкими.

Органично встроив свои доводы в рамки исторического процесса, Кинг наделил их силой традиций и общественным авторитетом. У части аудитории речь об американской мечте вызвала сознательные или бессознательные воспоминания о стихотворении Лэнгстона Хьюза 1935 года «Пусть Америка будет мечтой, о которой мечтали мечтатели» и об описании У. Э. Б. Дюбуа[39] «прекрасной Америки, мечты отцов-основателей». Последние строки речи во время «Марша на Вашингтон за рабочие места и свободу», с воодушевлением произнесенные темнокожим оратором, напомнили слушателям о никогда не угасавшей в рабах вере в возможность освобождения: «Наконец-то свободны! Свободны в конце концов! Слава Богу Всемогущему, наконец-то мы свободны!»