Экслибрис. Лучшие книги современности

Второй том посвящен кубизму – направлению, основанному Пикассо вместе с Жоржем Браком. По мнению Ричардсона, оно послужило основой для более поздних творений Пикассо, а также подпитывало «каждое крупное модернистское движение» в последующие годы. Описывая возникновение и развитие кубизма, Ричардсон объясняет, как разрушение конкретных фактов и манипулирование множеством точек зрения привели к зарождению искусства, одновременно изобразительного и антинатуралистичного, ставшего грубым противовесом красивому лоснящемуся импрессионизму. Он утверждает, что первая фаза развития кубизма, когда художники, подобно хирургам, пытались разложить изображаемый трехмерный объект на простые элементы, сделала возможными более поздние творения группы неопластицистов и последователей конструктивизма и минимализма. Во второй фазе развития, пишет автор, художники старались видеть объект не разложенным по частям, а целым, заложив основу для дадаистов, сюрреалистов и даже поклонников поп-арта.

Ричардсон умер в 2019 году, в девяносто пять лет, не успев завершить четвертый том, повествующий о заключительной части жизни Пикассо. Но третий том приглашает нас в увлекательное путешествие по перипетиям в середине карьеры художника. Ричардсон в общих чертах описывает дружеский спор, который Пикассо вел в течение многих лет с Матиссом, и отображает мириады внутренних размолвок и расколов, разделявших мир искусства в первые десятилетия XX века.

Даже если Пикассо не ваш любимый художник, невозможно не восхищаться тем, как его яркие, иногда грубоватые работы произвели революцию в современном искусстве, как они изменили сам лексикон живописи и художественного видения. И нет никого, кто мог бы объяснить авторитетнее, чем Ричардсон, чье доскональное творчество Пикассо видны во всех этих книгах – от рассказов о темпераменте художника и источниках вдохновения до понимания волшебства, с помощью которого Пикассо преобразовал переживания и эмоции в искусство. Через меткие и откровенные комментарии к отдельным произведениям и прослеживание развития карьеры Пикассо Ричардсон делится с нами глубокой оценкой прометеевских амбиций художника и его невероятной плодовитости, а также показывает тонкое понимание культурного наследия, оставленного его бурной, потрясающей основы работой.

Пикассо однажды заметил, что его творения – своего рода дневник жизни, и в биографии Ричардсон мастерски переводит этот дневник. Он показывает, как художник отражал на полотнах дома и окружение, как изучение работ других художников повлияло на его собственные холсты и эскизы, как его чувства к женщинам, спутницам жизни, – страсть, ярость, обида – проявлялись в образах на картинах: начиная от голубей и струнных инструментов и заканчивая искаженными биоморфными формами.

Как и в поэмах Овидия, идея трансформации стала метафорой хаотичной непредсказуемой природы мира. Намеренные изменения и метаморфозы – средство, с помощью которого Пикассо нашел применение своей ненасытной зрительной памяти и способности усваивать информацию, ассимилировать творчество других художников. Перерабатывая под себя их идиомы и образы, он, как полагает Ричардсон, в чем-то одержал над ними победу – в своем магическом воинственном видении искусства он превзошел их, овладел прошлым и направляет историю в будущее.

«Я есть Бог, – сказал однажды Пикассо своему испанскому другу. – Я есть Бог. Я есть Бог».

Книги о работе и призвании

Больной на голову: Разговоры о жизни и комедии (2015)

Джадд Апатоу

Правильный вид сумасшествия: Правдивая история командной работы, лидерства и инноваций (2016)

Адам Штельцнер (при участии Уильяма Патрика)

Жизнь пастуха: Современные послания с древнего ландшафта (2015)

Джеймс Ребэнкс

Не навреди: Истории о жизни, смерти и нейрохирургии

(2014)

Генри Марш

Чужое мастерство завораживает – будь то Стеф Карри, совершающий один изумительный трехочковый бросок за другим практически с любой точки на баскетбольной площадке, Арета Франклин, вкладывающая в каждое исполняемое классическое произведение собственную тайну и магию, или Михаил Барышников, изменивший взгляды на возможности танцора своей необычайной способностью сочетать атлетизм и артистизм.