Экспансия I

Когда после окончания корриды люди ринулись к выходу, а именно в это время и миллионер и безработный делаются абсолютными испанцами, то есть яростно работают локтями и неудержимо рвутся вперед, стараясь поскорее вырваться из узкого тоннеля, ведущего к улицам, — Гонсалес и Веласкес обменялись самой важной информацией, а именно: «матадор» успел сказать генералу, что целый ряд сотрудников ОСС взяты им «на крючок», что они работают не за деньги, а из идейных соображений, стараясь нанести удар по имперским устремлениям Великобритании, что японцы отчего-то прекратили финансирование драгоценными камнями, дали ему доверенность на счет в филиале швейцарского банка, открытый в Цюрихе неким доктором Миллером, и что, по слухам, немцы сейчас срочно создают в нейтральных странах свои фирмы, вкладывая туда огромные средства. Он успел также сказать, что немцы просили его перевести триста тысяч долларов на имя Евы Дуарте, друга жены аргентинского полковника, не так давно вернувшегося в страну после двухлетней работы в Берлине на посту военного атташе при Гитлере; профессор истории, специализировавшийся по Латиноамериканскому континенту, Гонсалес знал это имя. Канарис в свое время сказал о том, что он дружит с этим перспективным военным, светлая голова, способен на многое, вполне перспективен.

Гонсалес пообещал продумать ситуацию, со следующим контактом не торопился, зная, что Веласкес вернется в Испанию только в марте сорок пятого, когда подойдет время его очередного отпуска, и весь этот год занимался тем, что медленно, неторопливо и подспудно налаживал связи с экономистами, встречаясь с ними на корридах; телефонные звонки, таким образом, были замотивированы — обмен впечатлениями после прошедшего боя. Столь же мотивированными были и совместные завтраки со знакомыми в кафе «Рио-Фрио», никакой конспиративности, все на глазах, слушай, секретная полиция, пиши свои отчеты, если сможешь понять, о чем идет речь!

После разгрома Гитлера, после того как мир переменился, Гонсалес начал вести себя еще более раскованно; Франко дрогнул, у него появилось слишком много открытых врагов, чтобы заниматься теми, кто казался ему врагом скрытым; именно тогда те, которые называли Гонсалеса «Локо», поняли, что он вовсе не безумец, а, наоборот, куда умнее тех, которые считали себя мудрецами; оказывается, в оппозиции, если только суметь ее пересидеть, есть свои плюсы, ибо нежданно-негаданно Гонсалес сделался представителем нескольких латиноамериканских фирм, которые уполномочили его заключать торговые сделки, за что платили весьма высокие комиссионные; кто именно стоял у руководства фирм, никто не знал, да и никого это особо не интересовало, поскольку товар поступал отменный, задержек по платежам не было, а подарки заинтересованным чиновникам присылались ежемесячно, причем весьма щедрые.

Тем не менее Гонсалес не позволял себе ни одного высказывания против генералиссимуса, молчал, как набрал в рот воды, сделался лучшим знатоком и предсказателем корриды; однажды оказался на трибуне рядом с американским советником; тот бросился к нему с объятиями — оказывается, они были знакомы еще по сороковому году, когда советник был пресс-атташе и только-только начинал свою дипломатическую карьеру.

Через две недели пришло приглашение в американское посольство на коктейль, посвященный приезду в страну группы бизнесменов, работающих в сфере холодильных установок; в Испании много мяса, чего-чего, а этой безделицы хватает, поле для выгодных сделок, холодильники наши, мясо ваше, торговля в голодной Европе — совместная, нам — восемьдесят процентов, вам — двадцать, вполне по-джентльменски.

…Именно этот эпизод с подсадкой к американцу и заметил Штирлиц на Пласа де торос весной сорок шестого, когда подкрадывался к тем матадорам, что уезжали в Мексику, заметил и — забыл, заложив в анналы памяти.

Понадобилось через пять дней после того, как вернулся из Бургоса; именно там он познакомился с Гонсалесом десять лет назад, именно этот человек может ему сейчас помочь, все люди, отмеченные печатью знания, а тем более связей, нужны ему.

Вопрос о том, как восстановить знакомство с Гонсалесом, был делом техники…

Как и всегда, в то утро Гонсалес выпил чашку кофе, съел рогалик, обжаренный в оливковом масле, и принялся за газеты; официальные сообщения он не читал, даже не просматривал; начинал с информации о прошедших корридах, делал выписки, составлял схемы; он теперь признанный «предсказатель» результатов поединков — живая легенда, этим надо дорожить, это — повод для любых встреч, возможность быть на виду, говорить о том, что интересует, отвечать на вопросы, что, естественно дает возможность задавать свои, связанные отнюдь не только с боем быков.