Экспансия II

Тогда Ани взяла уникальные книги отца — кольца, часы и браслеты забрали при аресте, это так полагалось, — и отправилась на рынок. В субботу на центральной площади была меновая торговля, она думала обменять книги на хлеб, но кого тогда интересовали уникальные издания?! Конечно, каких-то спекулянтов это интересовало, но они работали очень конспиративно, на них надо было иметь выходы, а откуда они у нее, девушки из интеллигентной семьи, воспитанной на Гете и Гамсуне? Ну и, конечно, на Шарле де Костере, без этого нельзя… в Бельгии и Голландии… Ани весь день промерзла на этом рынке, домой вернулась ни с чем… И дрова кончились… Поэтому она легла спать, не раздеваясь, навалив на себя все перины, какие были в доме… А ночью пришел тот друг

, спросил, приготовила ли Ани посылку для папоч… для ее отца… «Мне жаль, что у доктора такая жестокосердная дочь, — сказал он. — Вы его единственная надежда, он верит в вас, как в бога». Ани рассказала, как она пыталась сделать хоть что-то для пап… отца и матери… Тот спросил: «Но вы готовы для их спасения на все, разве не так?» Ани ответила, что она готова на все, как же иначе, понятно, на все, что угодно… «Это кольцо вашего отца, обручальное кольцо, он прислал его вам… То есть он смог передать его мне — для вас. Сможете поменять на хлеб? Или это сделаю я?». «Конечно, вы! Спасибо вам огромное!». «Это мой долг немца, — ответил

друг

, — за это не благодарят… Не считайте, что все немцы — даже в форме — думают так, как Гитлер. Если к вам придут офицеры в зеленой форме и скажут, что хотят помочь вам, верьте им, как мне». И к Ани пришел офицер в зеленой форме, он жил по соседству, она видела его на своей улице, она очень маленькая, их улочка, там все друг друга знали, ну, как в любом пригороде, у вас ведь так же, правда? И этот офицер тоже передал девушке записку от папы и мамочки, те благодарили за передачу. «Хлеб и маргарин так вкусны, мы живем твоими заботами, Ани, пусть тебя сохранит господь…» И тот офицер сказал, что, видимо, отца передал в руки гестапо один доцент из университета, он всегда завидовал отцу, сейчас получит его кафедру. «Он, скорее всего, провокатор, держит английские листовки в своем доме, но подсовывает их тем, кто ему неугоден… А тут еще наши суда взрываются на рейде… Если вы, Ани, сможете понять правду, вашего отца освободят; бедная, бедная, девушка, как мне жаль вас…» Он прислал денщика, тот принес Ани дров, хлеба и сыра; сам пришел вечером, откупорил бутылку… Она не знала, насыпал он ей снотворного или же она свалилась от голода, но проснулась она… Вот так… Нет, нет, никакой грубости или насилия, как можно, это же друг, ненавидит фюрера, только и думает, как разоблачить провокатора, который пишет доносы на людей ни в чем не повинных… И Ани потянулась к нему; однажды она с отцом заблудилась в море, хотя он прекрасно водил лодку, — и под парусом, и на моторке, — настала ночь, и папа тогда сказал: «Если ты увидишь всплеск света, знай, что это маяк. Значит, мы спасены. В жизни, как и в море, всегда ищи маяк, верь ему, равняйся на него, пока сама не набрала сил, чтобы стать»…