Экспедиция идет к цели

Зародыш динозавра! Это в самом деле было чудо, которое завтра взбудоражит весь ученый мир. Доисторическое яйцо переходило из рук в руки, и рождались дерзкие, фантастические мысли о том времени, когда, возможно, найдут способ влить жизнь в окаменевшую структуру, и тогда человек увидит во плоти, какими они были, двадцатиметровые чудовища. А могло случиться и так, что, присыпанные дюнными песками, кладки яиц самых поздних рептилий, когда климат стал меняться и появились ледяные пещеры наподобие той, какую видели в Котловине пещер, были увлечены текучими водами, попали в мерзлоту и… Тут уж начинался воистину бред воспаленного мозга. Ведь сохранились мамонты! Правда, мамонты жили не в меловом периоде. В меловом не было вечной мерзлоты… Но отсутствовала ли? Кто может определенно утверждать это? Так ли уж резко отличался климат той поры от нынешнего? Монгольское плато поднято над уровнем моря на пятьсот метров… Если бы удалось установить последовательность изменений древних ландшафтов, смену животного и растительного мира, климата прошлого! Но Пушкарев понимал: такая работа потребует многих лет самых напряженных усилий. Ведь вся полоса хребтов Гобийского Алтая до сих пор сейсмоактивна, здесь часты землетрясения, и придется учитывать подобный факт, так как кладки яиц динозавров находят обычно в отложениях верхнего мела, а именно в то время началось, по словам Тимякова, новое «воздымание» Гоби-Алтайских хребтов.

— А вам приходилось видеть кладки яиц динозавров? — спросил Пушкарев у Сандага и Тимякова.

— Да, конечно, — ответил Тимяков. — Хотя специально палеонтологией мы не занимались, но видели в Баин-Дзаке вымытую из породы кладку яиц в пятнадцать штук. Попадаются яйца разной формы: есть продолговатые, как это, а есть совершенно круглые, очень большие, объемом до полутора литров. До Баин-Дзака отсюда несколько часов езды. Можно наведаться, если хотите. Вижу, все это занимает вас?

— Не совсем. Речь идет о другом. У нас с Басмановой возникло интересное предположение.

— О динозаврах?

— Нет, разумеется. Пусть динозаврами займутся специальные экспедиции. Нас интересует одно: вода в Гоби!

— Мы нашли воду. Чего еще?

— Мы намерены найти море пресной воды. Именно море, которое, по нашим предположениям, тянется от Заалтайской Гоби на западе до восточных границ Монголии, то есть на тысячи километров!

— Ничего не понимаю, — сознался Тимяков. — А при чем здесь динозавры?

— Они имеют самое непосредственное отношение к гипотезе: динозавры пили воду, плескались в воде, многие из них вели полуназемный, полуводный образ жизни…

Сандаг заинтересовался, сразу же развернул на столе карту Гоби, стал водить по ней карандашом, делая пометки.

— Замечательная идея! — воскликнул он. — Все гениальное просто: идея, можно сказать, лежала на поверхности. Да, проверкой ее следует заняться. Разошлем во все концы озерной впадины партии и отряды гидрогеологов! Внесем в план работы Ученого комитета как задачу номер один, подключим Восточную экспедицию. Вы удовлетворены?

— Не совсем. Мы хотели бы с Басмановой непосредственно участвовать в проверке нашего предположения.

— Вы согласны оба остаться здесь?

— Об этом и пришел просить и от себя и от ее имени. Здесь наш основной горизонт. Кроме того, я не завершил дело с находкой природного газа.

Сандаг даже крякнул — так неожиданна была просьба геолога.

— А кто будет вести работу в геологическом кабинете Ученого комитета, составлять сводную карту минерально-сырьевой базы МНР? Это дело государственного значения.

— Не знаю, — простодушно сказал Пушкарев.

Сандаг и Тимяков переглянулись.

— Вам придется перейти в полное подчинение начальству Восточной экспедиции, а там народ сугубо практичный, они не станут относиться к вам как к автономной единице.

— Я согласен.

— Значит, вы отказываетесь от будущности ученого и хотите остаться просто инженером?

— Именно так.

Сандаг покачал головой.

— А раскаиваться потом не будете?

— Нет, не буду.

— Это удивительно, — подал голос Тимяков. — Ему, можно сказать, подносят карьеру ученого на блюдечке с голубой каемочкой — сиди в кабинете, обобщай результаты всех экспедиций, а он рвется на узкий участок инженера-практика!

— Рвусь, Андрей Дмитриевич. И другой жизни для себя не мыслю. Пусть обобщают другие, у кого есть дар обобщения, а я хочу найти море пресной воды в Гоби, большое месторождение газа или нефти, свой вечный огонь, который всегда согревал бы мою жизнь. Отпустите!..

Тимяков положил ему руку на плечо, сказал с непонятным волнением:

— Я понимаю вас. От этого нельзя уйти, как нельзя уйти от самого себя. Ищите большую воду, ищите газ, ищите нефть, ищите алмазы, ищите всё, что найдете!

— Возьмите мою трубку, вы ее давно выиграли, — сказал Сандаг и протянул Александру свою трубку с перламутровым мундштуком.

Пушкарев заколебался было, не решаясь взять трубку у не совсем еще выздоровевшего начальника экспедиции, но тот насильно втиснул ему трубку в руку.

— Трофей победителя. Ну, а если найдете алмазы, то отдам все свое имущество и все свои коллекции.

— Это оказалось мне не по зубам, товарищ Сандаг.