Экспедиция к Южному полюсу. 1910–1912 гг. Прощальные письма.

Воскресенье, 8 января. Бедственный день. Я имел глупость разрешить выгрузить третьи моторные сани. Это быстро исполнили, сани поставили на твердый лед. Немного погодя Кэмпбел сказал мне, что кто‑то из матросов, переходя по рыхлому льду шагах в двухстах от судна, провалился одной ногой. Я не придал этому большого значения, поняв, что он провалился только сквозь верхнюю кору льда. Около 7 ч мне пришлось отправиться на берег с небольшим грузом. Кэмпбел остался отыскивать удобное место для перевозки мотора. Навстречу ему я послал из лагеря Мирза с собаками и жестянкой керосина. Минут через 20 он возвратился с известием, что мотор провалился. Кэмпбел и Дэй вскоре подтвердили эту печальную весть.

Оказывается, Кэмпбел, опасаясь за сани, прикрепил к ним канат, поставил к канату несколько человек, предполагая с разбега перевести сани через опасное место. Но только они взялись за канат, как один из людей, Уильямсон, сразу же провалился сквозь лед по самые плечи. Его немедленно вытащили. Пока его вытаскивали, лед под мотором стал прогибаться и тут же рухнул вместе с санями. Люди не выпускали каната из рук, но он прорезывал лед, заставляя людей все больше напрягать силы, пока они один за другим не были вынуждены выпустить канат из рук. Еще полминуты, и на месте саней образовалась большая прорубь. Счастье, что хоть люди все целы. И все же это для нас крупная потеря. Грустно думать, что один из двух лучших моторов, стоивших нам столько времени и забот, теперь лежит на дне морском. А ведь только вчера другие такие же моторные сани с очень тяжелым грузом благополучно прошли по этому самому месту, на котором сегодня произошла авария. Кроме того, вчера я сам проходил там с гружеными лошадьми.

Мирз с Кэмпбелом направились к месту аварии и, возвратившись, сообщили, что лед там с каждым часом становится опаснее.

Стало ясно, что путь для перевозки больших тяжестей с судна отрезан. Боуэрс с Мирзом опять вернулись к судну, им удалось перевезти одежду и кое‑какую мелочь. С тех пор сообщение прекратилось; на берегу работали, но на судне люди почти бездействовали.

В 6 ч я пошел по кромке льда, подальше к северу. Мне удалось найти место ближе к толстому льду, по которому еще могут ходить сани. Я сигнализировал, чтобы судно перевели туда возможно скорее, если нужно, то под парами. Сейчас оно стоит зажатым в лед и сможет продвинуться дальше, лишь когда лед начнет расходиться.

Мы с Мирзом, прежде чем вернуться, обозначили новый путь жестянками из‑под керосина. И вот опять ждем, пока смилуется судьба. Сооружение дома между тем подвигается. Остается в общей сложности проложить четыре слоя обшивки, из которых два почти закончены. Через некоторое время будет сделано остальное и проложена изоляция.

Ночью дул резкий северный ветер, стоял туман. Сейчас ветер утихает и солнце снова ярко светит. Сегодня, кажется, был самый жаркий день из всех. Во время прогулки пот катился с меня градом, а позднее, когда после второго завтрака я сидел на солнце, почти можно было себе вообразить, что находишься в Англии в теплый летний день.

Первую ночь провожу на берегу. Пишу в новой, очень удобной палатке с круглым верхом.

Понедельник, 9 января. Я не выходил из палатки до 6 ч 45 м, и первое, что увидел, — судно, которого вчера еще не видно было из лагеря. Оно медленно и с трудом пробиралось вдоль кромки льда. Как я узнал позднее, оно отошло в 6.15, а прибыло к отмеченному мною пункту в 8.15. Позавтракав, я отправился туда и, к радости моей, нашел надежный путь вплоть до самого судна. Немедленно поднял флаг, давая знать, чтобы вывели лошадей. Началась работа. Моторные сани весь день ходили взад и вперед. Но больше всего работы по перевозке грузов досталось лошадям, хотя значительную помощь оказывают и собаки и люди. В среднем ни один человек не тащит меньше 300 фунтов. Собаки же, по пяти на упряжку, возят от 500 до 600 фунтов и, понятно, бегут много быстрее людей или лошадей.

Таким образом, мы перевезли массу всякой всячины: сначала около трех тонн угля для постоянного обихода, потом 2,5 тонны карбида, трубу, печи и вентиляторы для дома, все аппараты и приборы для биологов и для физиков, медицинские припасы — одним словом, почти все, кроме топлива и корма. И то мы доставили 7 тонн корма. Так что на этот день пожаловаться нельзя, сделано много. Но под конец удачного дня случилось несчастье с одной из собак. Она вдруг закашлялась, очевидно силясь от чего‑то откашляться. Через две минуты ее не стало. Причину ее смерти никто не может угадать. Аткинсон делает вскрытие, чтобы узнать, в чем дело. Нам нельзя терять животных.

Грузы с судна возят все лошади, кроме трех. Эти три, по мнению Отса, слишком нервны для работы на такой скользкой поверхности. Однако он сегодня сделал опыт с самой нервной из них, и она благополучно пришла с тяжелым грузом.

Завтра, должно быть, будут работать 12 или 13 лошадей.