Экспедиция (СИ)

— Мы должны попасть в те апартаменты во что бы то ни стало, — раздаётся от неё с придыханием. — И поскорей.

— Вы пьяны сударыня, — шепчу её, прижимая к себе сильнее и держа за самое сладкое.

— Я пьяна тобой, дурачок, — отвечает, начиная бесстыже извиваться в моих объятиях.

Глава 8

Через порт Дурбан в Атлантику

После отплытия из Саида мне удавалось целых два дня избегать принцессу. Да и она издали делала вид, что не замечает меня. Что занята очень.

А может, давала мне время подумать, переосмыслить то, что между нами произошло. И что же произошло?

Ах да, мы переспали. Без признаний, помолвок, договорённостей. Спонтанно, как два хищника, вцепившиеся друг в друга.

Самое странное, что теперь не знаю, как быть. То я радуюсь, как мальчишка, вспоминая невообразимое, новое удовольствие, то становится тоскливо от мыслей, что всё это неправильно. Иногда борюсь с порывами подойти к ней и прикоснуться, а в мыслях… повторить бешеное утро в тех апартаментах. Наверное, поэтому и избегаю.

Порой копаюсь в себе, взываю, пытаясь разобраться, что же чувствую к Насте.

Помимо тепла, желания, страсти.

Оба утра в узкой постели каюты я ловил себя на мысли, что обнимаю одеяло, вспоминая её горячее нежное тело. И те невероятные ощущения от того, что она доверилась мне, перестав быть сильной.

И вот на третий день пути по Суэцкому каналу она сама пришла ко мне на верхнюю палубу к корме, где люблю стоять и смотреть, как бурлит вода над гребными винтами. А иногда кормить чаек, которые резко куда–то пропали ещё позавчера.

Предстала со своей ныне любимой дамской шляпкой в лёгком белом платьишке, под которым вероятно белоснежные чулки, обтягивающие крепкие бёдра. Очень крепкие бёдра.

За полтора часа до полудня, когда уже невозможно стоять на верхней палубе под солнцем, я всё же нашёл укромное местечко в скудной тени мачтового марса, тогда как большая часть экипажа попряталась от солнца в каютах. Есть ещё палуба ниже, с открытым переходом, где верхняя палуба выполняет роль крыши, но там вечно кто–то дымит папиросой. Даже сейчас запах доносится. Но из–за шума винтов нас вряд ли кто услышит даже оттуда.

Лишь краем глаза взглянув на неё, я продолжил любоваться пейзажем. Ведь мы давно условились, что не будем соблюдать этикет.

Тем более, сейчас мы одни.

— Ты избегаешь меня, — первое, что сказала и пристроилась рядом. На безопасном пока ещё расстоянии в полметра.

Это прозвучало, как претензия. Но довольно сдержанная.

— Что вы, сударыня, — ответил с внешним спокойствием. Хотя сердце задолбило бешено, как только я понял, что она приближается.

— Наверное, ты решил, что я распутна, — выпалила, пусть и негромко.

О, да. В голове сразу заиграли взрывные эпизоды нашей страсти. Первые неуклюжие поцелуи и небрежные ласки, как мы только ворвались в комнату гостиницы, быстро сменились её умелой инициативой. Никогда не забуду, как она скакала на мне, как на коне. Ненасытная…

— Нет, что вы, сударыня.

— Сколько раз меня пытались выдать замуж за европейского правителя. Однажды, ещё до гвардии, я даже пошла на поводу у отца. И когда увидела эту… рожу. Одежду, запах, меня чуть не стошнило. А когда подумала, что мне придётся провести с этим человеком остаток дней, я разуверилась в таких браках окончательно.

— Скажи ещё, что сбежала от династических браков в гвардию.

— Если честно, то да, — призналась. — Но это не было главной причиной моего решения. Так вышло, что твой отец дал мне покататься на мехе по моей прихоти. С того дня я влюбилась и в машину, и в пилота.

— Забавно, — усмехнулся горько.

— Не будем об этом, — спохватилась.

— Настя, — произнёс её имя, получая от этого особое удовольствие.

— Андрей, — ответила ласково и придвинулась чуть ближе.

— Ещё шаг, и я на тебя наброшусь, — прошептал угрожающе.

— Прямо здесь? — Ахнула. Да ещё с таким восторгом!

— Да, мне уже сложно контролировать себя, — признался.

Отодвинулась на два шага демонстративно, вызывая невольное разочарование. Вздохнул.

— Настя, я… — начал снова и не осмелился дальше сказать.

— Ну чего ты маешься, Андрей, — простонала так ласково, что я почувствовал вкус её губ и упругость языка на своём. Тогда как это всего лишь мысли и тактильная память.

— Как вернёмся в столицу, я обращусь с намерениями к твоему отцу, — начал серьёзно. — Если я князь, это не будет считаться дерзостью и невежеством.

Принцесса усмехнулась.

— Что? — Насторожился.

— Ты так благороден, даже в таких делах, — выдала, но не без иронии.

— Скажите, как мне поступить. И я сделаю это.

— Я должна тебе что–то говорить? — Спросила неожиданно взвинчено и даже на меня всем телом повернулась.

Посмотрел в ответ. Нет… этот вожделенный взгляд уже не будет казаться мне прежним.

Дёрнулась было уйти, но я не выдержал и схватил за руку. Потому что понял, она обиделась.

Сразу ослабла. Броня её слетела в миг. Пошатнулась, подаваясь вперёд, но успела опомниться. Я тоже чуть не вцепился, но удержался в самый последний момент.

Стала вырываться мягко, отпустил.

— Прости, — извинился, отступая.