Экспедиционный корпус

Климов, сплюнув, думая о том, что его однажды снова может вот так заклинить и к чему это приведет остается только догадываться. Оставалось только полагаться на тот фактор, что полный курс программирования не завершен, оборван начавшимся землетрясением и перебросом его сознания в прошлое.

Послышались панические крики и топот ног.

— Тревога! — заорал Михаил, спрятав револьвер и достав «кольт», после чего несколько раз выстрелил из него. — Немецкие диверсанты! За мной!!!

Потом была долгая беготня по лестницам и галереям замка, но так никого естественно и не поймали.

— Тайным ходом ублюдки воспользовались… — выдал версию Климов, что тут же разошлась среди обитателей замка и стала основной.

Ну а как иначе? Замок и без тайного хода? Если и не было, то немцы точно таковой сделали для себя на всякий случай.

66

О произошедшем конечно же немедленно узнали французы и уже на рассвете в замке оказался командующий пятой армии генерал Мазель, а к обеду — сам командующий Нивель.

— Что произошло, господин капитан?

— Атака немецких диверсантов, пробравшихся в замок по тайному ходу, — докладывал Михаил Климов, что оказался старшим офицером.

— Проклятье!

Как таковых следственных мероприятий никто особо проводить не стал. Высказанная версия всех удовлетворила, ибо была логичной и выглядела реальной. Да и какие следственные действия во время войны?

Что до того, что выжил сам капитан Климов. Ну так отлучился по естественным надобностям. Счастливая случайность. Никто и не думал даже его подозревать. С чего бы? Мотивов с какой стороны ни посмотри нет.

Вот после войны начнет всплывать всякое-разное, посыпается версии, особенно когда немцы начнут открещиваться от взрыва всеми руками и ногами. Но кто им поверит? Так что ответственность за взрыв так или иначе падет на них. А могут и себе приписать.

Нивель лихорадочно пытался найти какое-то приемлемое решение. Терять русскую дивизию из-за погибшего командования не хотелось.

— Я пришлю вам офицеров на замену…

— Боюсь, это плюхая идея, господин генерал…

— Почему?

— Мы все-таки не зуавы и русские солдаты не примут над собой французских офицеров. Все-таки Россия еще не французская колония… по крайней мере юридически. Солдаты могут решить, что их специально посылают на убой вместо французов и могут взбунтоваться. Оно вам надо?

Генерал скривился, но развивать тему не стал.

— Ладно… Дивизия отводится в тыл.

Русскую дивизию уже к вечеру семнадцатого сменили на французскую из резерва десятой армии и отвели за Реймс. Немцы на этой пересменке атаковали и даже смогли прорваться в окопы, отвоевали обратно Курси, но все же удалось отбиться. Война пошла своим чередом, но не для русских солдат.

Оставшиеся офицеры выглядели растерянными и их можно понять. Привычная и стройная иерархическая система подчинения рухнула. Кому подчиняться? Кто главный? Ведь помимо Климова имелись еще капитаны командиры рот. Более того, имелось сразу три подполковника — командиры маршевых батальонов. Они напирали на свои звания, выслугу лет и награды.

Но это не устраивало Михаила Климова, так что он опять собрал актив СПДР.

— Хотите дальше воевать? — спросил он активистов.

— Нет…

— А придется, если командиром станет тот же подполковник Верстаковский.

— А что мы можем сделать? — спрашивал его с некоторой растерянностью Родион Малиновский.

— Как что? Революция была? Была. Победил народ? Народ. Значит народу в лице солдат и надо решить этот вопрос по-революционному. Есть Солдатские комитеты вот и выберете себе командира дивизии из имеющегося офицерского состава, что не пошлет вас умирать ни за понюх табаку да за винные погреба и виноградники.

Активисты загудели. История с виноградниками и погребами действительно получилась странная и наделала много шума в солдатской среде. Немцы практически не обстреливали эти области, что конечно же отметили (справедливости ради надо сказать, что там просто не имелось целей для обстрелов), ну и сделали вывод, что они хотят получить запасы вина в качестве трофеев, а русские солдаты в свою очередь, отдают свои жизни, защищая бутыли с дорогим шампанским для буржуев.

— Вас?..

— Меня, — кивнул Михаил. — Или я плох в качестве командира?

— Не! Остальные солдаты четвертой роте завидуют по-черному!

— А хотят, чтобы и у них стало, как в четвертой?

— Да!

— Вот и пусть скажут это свое «да» на выборах. А я уж постараюсь сделать все так, как в моей четвертой и на войну при этом не попасть.

Машина военной демократии закрутилась, в солдатской среде развернулась широкая агитация в пользу командира четвертой роты первого батальона, вспоминая все его заслуги, а оных оказалось весьма немало, и спустя всего три дня прошли выборы командира Особой пехотной дивизии, коим с огромным перевесом над всеми прочими кандидатами, стал капитан Климов, Михаил Антонович.

Те же подполковники этому попытались возразить, напирали на Устав и прочие нормативные документы, но им ответ был один:

— У нас революционный порядок! И согласно этому порядку главенствует не Устав, а воля народа, выраженная в выборной демократии! И мы эту волю проявили!