Экспедиционный корпус

Двадцать девятого мая полки, которым предстояло отправиться на позиции, устраили манифестации, шествия, пели Интернационал и скандировали: «Мы не пойдем!»

Двадцать девятого числа на участке Суассон собираются полки, чтобы двинуться на Париж. Несколько частей действительно отправились походом в столицу, но им не удалось дойти до него — остановлены еще лояльными частями…

Тридцать первого мая начались обширные бунты в Тридцать шестом и Сто двадцать девятом пехотных полках. Солдаты сохраняли уважение к своему начальству, но между собой решили захватить поезда, отправиться в Париж и послать делегацию в палату с требованием немедленного заключения мира. Среди солдат циркулировали упорные слухи, что в Париже аннамиты стреляли во французские войска.

Второе июня — бунты в Двадцать первом корпусе. Солдаты отказываются идти в окопы.

— Новые тягостные инциденты на фронте, — сообщал в очередной раз приехавший в дивизию граф Игнатьев, чтобы провести выплаты жалования офицерам и солдатам, коими он вынужден был заняться после Февральской революции. — Полковник Фурнье сообщает, что одна дивизия Двадцать первого корпуса обсуждала вопрос, какой линии ей держаться, когда будет дан приказ идти в окопы и возобновить наступление: соглашаться ли на это? Она решила пойти в окопы, но не переходить от обороны к наступлению. Другая дивизия, из Седьмого корпуса отказалась идти в окопы. Генерал Петэн разыскивает зачинщиков, считает, что они связаны с Всеобщей конфедерацией труда. Он отказывается от командования, если не будут приняты самые жесткие меры против пацифистской пропаганды…

И меры были приняты. Помимо наказания полевым военным трибуналом зачинщиков беспорядков путем расстрела, (в одной дивизии по слухам так и вовсе выбирали по жребию), из передовых частей стали в массовом порядке высылать ненадежных солдат в тыл в отпуск. Эта мера усиливала брожение в тылу, но при этом снижался градус накала страстей у оставшихся на передовой, что было важнее.

Но пока меры не сильно помогали, хотя местами удалось понизить степень напряженности. Климов даже испугался, что опоздал и следовало разбросать листовки гораздо раньше. А то того и гляди все окончательно заглохнет.

Но тут словно по заказу начался новый виток забастовок и шествий рабочих в Париже, и прочих крупных городах.

Четвертого июня состоялась очередная манифестация и военный губернатор Парижа генерал Дюбайль использовал аннамитов — колониальные части, для подавления уличных беспорядков, так как французские войска стали ненадежны. При столкновении с манифестантами на бульваре Бессьер, среди которых присутствовало много женщин — жен рабочих, мобилизованных на фронт, было убито несколько человек. Французские солдаты заступились за манифестантов, и аннамиты открыли стрельбу по солдатам, что так же привело к жертвам. Известие об этом событии стремительно распространилось на фронте, и возмущение солдат не знало пределов.

По сообщениям все того же полковника Игнатьева, пять корпусов почти целиком заражены пацифизмом. революционным движением в армии были охвачены семьдесят пять пехотных полков, двадцать три стрелковых батальона и двенадцать артиллерийских полков.

— Я слышал высказывание во французском генеральном штабе, что между Суассоном и Парижем осталась только одна-две надежных дивизий на которые можно положиться… Если немцы перейдут в этот момент в решительное наступление, положение может стать критическим. Генерал Местр, командовавший Шестой армией после ухода генерала Манжена, потребовал отсрочки предполагаемой операции наступления на Шмен-де-Дам, до июля, учитывая царящее в этой армии настроение и разложение некоторых полков. В соответствии с этим требованием генерала Местра и по соглашению с маршалом Хейгом генерал Петэн приказал четвертого июня отложить операции, порученные Шестой армии…

И тут на головы солдатам с самолетов полетели листовки, что сыпались в течении трех дней. Немцы не подвели и обошлись без отсебятины.

'Солдаты, сограждане и товарищи, к вам обращается Французский революционный фронт!

Очнитесь! Поймите наконец, что мы воюем и умираем ради прибылей беспринципных дельцов и банкиров. Правительство набрало столько кредитов на покупку английского и америконского оружия, что расплачиваться по ним будем не только мы сами до конца жизни, но и наши дети, внуки и даже правнуки!

Чем дольше длится война, тем больше прибили получат все кто завязан на производстве военной подукции не нужной в мирное время и конечно же банкиры, американские и английские! Вот кому нужна эта жестокая война!

Неужели кто-то верит, что Германия сжимаемая с двух сторон великими державами смогла бы устоять под подобным прессом хоть сколько-нибудь долго если бы не желание дельцов как можно дольше держать государства в состоянии войны ради своих прибылей?