Эксперимент

– Оценить масштаб катастрофы, то есть твою квартиру. В прошлый раз я был так сражен фактом твоей девственности, что совершенно не обратил внимания на обстановку квартиры. Хотя, конечно, с квартирой я преувеличил. Это больше напоминает комнату в общаге. Но, учитывая, что ты будешь выпендриваться про личное пространство, свободу и прочую лабуду, мне придется здесь иногда ночевать. Семьдесят процентов у меня, тридцать у тебя. Именно в таком соотношении. Поэтому решил лично оценить, что здесь надо поменять. Уверен, что хозяйка квартиры будет не против замены мебели на более качественную. Я хочу поменять кровать и матрас. Подушки, разумеется, тоже. Стулья и стол аналогично, – на одном дыхании произносит Архангельский, демонстрируя мне в очередной раз свою улыбку. Ну вот, откуда в одном человеке может быть столько наглости и самоуверенности?

– А шкаф не надо поменять? Тебе он не показался некачественным?

– Да пофиг на шкаф, я им пользоваться не буду. А твою одежду заменим. Мне нравится, когда на женщине платья, ну или юбки. Давай открывай коробку, я старался. За срочность, между прочим, переплатил. Ты мне со всех сторон должна. Давай живее, надоело уже в джентльмена играть.

– А ты точно в него играл? Я что-то не приметила.

– Я в себе злого дядьку ежедневно утихомириваю, а она не приметила. Неблагодарная. Короче, если сейчас не откроешь коробку, я тебя трахну.

Так себе угроза. Эта перспектива меня уже не страшит, но раз играю в убегающую курицу, то до конца.

В коробке, как и ожидалось, оказалось белье. На этот раз черное. Чего уж греха таить, безумно красивое. Телесного цвета чулки и черное платье. Не короткое, но с открытым верхом. В таком платье грудь точно будет навыкат.

Однако, желания возмущаться нет. А вот удивляться – да. Я всякое ожидала увидеть в коробке, но точно не распечатку анализов. Судя по дате рождения, Славику совсем недавно стукнуло тридцать девять. Мало того, что он скорпион, так еще и… неприлично здоровый. Я настолько офигела от его анализов, что плюхнулась рядом с ним на кровать, совершенно не думаю о возможной близости.

М-да...у него анализы лучше моих. Даже холестерин! Это кто вообще сдавал? Младенец?! Еще и на ЗППП проверился. Офигеть.

– Ну что, довольна? – конечно, нет. Судя по анализам, у меня больше шансов умереть, чем у него. Свинья великовозрастная.

– Нет. Где D-димер?

– Чего?

– Его здесь нет. Где D-димер?

– В Караганде. Хорош мне по ушам ездить.

– Ничего я не езжу. Это важный анализ, показывает есть ли у тебя тромбы или нет. Я не хочу, чтобы ты на меня залез, бац и помер от оторвавшегося тромба. Так что сдавай D-димер, а у меня как раз будет пару дней на то, чтобы обдумать с тобой или с более молодым эксперементирова…

Хотела ли я, чтобы он заткнул мне рот таким примитивным способом как поцелуй? Возможно, да. Но уж точно я не горела желанием в процессе оказаться опрокинутой на кровать. Видать «более молодой» его слегка разозлил, ибо Слава прикусил мне губу. Намеренно!

Вместо того, чтобы прекратить, я сама закидываю руки ему на плечи и продолжаю с ним целоваться. Ловлю себя на мысли, что мне мешает его рубашка. Хочу его трогать. Провести ладонями по его плечам. Не знаю, игра ли это гормонов, но себе-то можно признаться – я хочу секса именно с ним. Ну и на черта я надела эти драные трусы?

Архангельский отлипает от меня первый. Хотела, чтобы он разделся? Распишись и получи. Как завороженная наблюдаю за тем, как он расстегивает пуговицы на своей белоснежной рубашке. Хорош гад. Мышцы что надо. Не качок и не дрыщ. И, к счастью, не волосатый. Как только он скидывает с себя рубашку, моя рука сама тянется к его телу. Он твердый везде. Приятно, черт возьми.

– Что ты делаешь? – поднимаю взгляд на его улыбающуюся морду. А рука так и застывает на его грудных мышцах.

– Пальпирую твою сиську. Только тебе можно, что ли?

– Ты первая кто это делает, – усмехнувшись, произносит он. – Ну и что напальпировала?

– Уплотнения. Это, видимо, холестериновые бляшки отложились.

– Боюсь представить, что ты напальпируешь у меня в трусах.

– Надеюсь, все же не питона. И не червяка.

– Не думал, что когда-нибудь это скажу – заткнись, Бога ради.

Да пожалуйста. Целоваться я тоже не против, вот только кое-кто больше на мои губы не покушается. Вместо этого Архангельский задирает мою уродскую сорочку, оголив бедра.

– Мы так не договаривались, – сжимаю его руку. Если он увидит драную резинку на трусах, то от такого позора я никогда не отмоюсь. – Хватит.

– Вот именно – хватит уже мне мозг трахать, сама же хочешь.

– Я цветы хочу, – вылезаю из-под него и резко вскакиваю с кровати. – А не перепих на скорую руку. И кто-то обещал быть нежным, – Боже, что я несу?! Позорище.

– Ты меня реально до инфаркта доведешь, – зло бросает Архангельский, вставая с кровати. – Бежевый или белый?

– Ты о чем?

– О цвете кровати. Я сейчас закажу.

– Розовый.