Эксперимент

– Он же питон, он же партизан. Ну кого чем Боженька наградил. Вообще, я не этот момент имела в виду, когда представляла тебя. А в целом. Там офигенный герой.

– Ну что ж, куни на сегодня отменяется, – невозмутимо произносит Слава, протягивая мне телефон.

– Чо?

– Хуй через плечо, выходи давай.

– Фу, как грубо. Да и через плечо не получится. Не такой же он у тебя большой.

– Выходи давай, – раздраженно бросает он, открывая дверь.

Поднимаю с сиденья свою изрядно затекшую попу и вылезаю из машины. Архангельский, в отличие от меня, подготовился как надо, взяв с собой дорожную сумку.

Райский уголок оказался явно местом для вип-персон. Несмотря на вечернее время, я смогла оценить масштабы сего курорта. Воодушевленно рассказывая о грядущих развлечениях, Архангельский моментально меняется в лице. В голове не укладывается, что он и я будем кататься на ватрушках, лыжах и прочих зимних развлекаловках.

Как-то не ассоциировался у меня этот мужчина с детскими забавами. А судя по тому, что на его лице блуждает улыбка, он кайфует от предвкушения. А я-то думала он привез меня, чтобы непрерывно развращать. Ловлю себя на мысли, что такой расклад мне даже нравится. Это действительно похоже на отношения, а не просто секс.

Снятый Архангельским маленький, с его слов, домик, по факту оказался огромным доминой. Наличие двух ванных комнат несомненно радует.

– Слава?

– А?

– А как ты…, – запинаюсь, не соображая, как это спросить? На чем ты сделал бабки? Бред какой-то. Кем работаешь? Это еще бредовее.

– Ну, рожай, Наталь.

– Забей.

– Хорошо, забиваю, – мгновение и Слава толкает меня в плечо. Не сильно, но так, чтобы я это явно почувствовала. Таких толчков последовало три, пока я наконец не заговорила.

– Что ты делаешь?

– Забиваю тебя, сама же сказала.

– Очень смешно. Читатели бы тебя за это на костре сожгли. Герой не должен бить героиню.

– Да ладно? – иронично бросает он.

– Ага. А уж если пошлешь меня вон, так, все, крест на тебе. Испепелят. Это я тебя предупреждаю, чтобы не вздумал меня туда слать, если я накосячу.

– Наташ, ты больная, что ли?

– Больная и дура они тоже не любят. Надо говорить «глупышка ты моя», ну или что-то типа такого, – вид у Славы сейчас такой, словно перед ним стою не я, а психически больной человек. – Да ладно, я шучу. Точнее, не шучу, но в общем говори и делай чо хошь.

– Разрешаешь?

– Да. Я потом с тебя напишу рассказ или роман. И опубликую его, когда стану знаменитой актрисой.

– И все-таки, Наталь Санна, ты еще не выросла.

– Думаешь, я не стану знаменитой актрисой?

– Думаю, что тебе надо остановиться на чем-то одном. И не пытаться выбирать пути, где ты непременно будешь подпитываться вниманием хер пойми кого. Актеры, кстати, часто одиноки. А слава, будь она от актерской, музыкальной или писательской профессии не принесет тебе…, – Архангельский резко замолкает, протягивая руку к моему лицу. Заправляя выпавшую прядь волос за ухо, он мягко улыбается и продолжает. – Все, все, не злись. Не буду продолжать.

– Я не истеричка, можешь продолжать.

– Не истеричка, но, как и любая молодая девушка, чрезмерно подвержена эмоциям. И обидчива. А у меня в планах на сегодняшний вечер продолжить экспериментировать с твоим развращением. Так на хрена мне тебя злить?

– В логике вам не откажешь, Вячеслав Викторович.

– А то. Ты, кажется, хотела нужду справить? Ванная свободна. И, если не трудно, смой макияж. Мне не очень нравится.

– Смою. Но я это сделаю не из-за того, что тебе не нравится.

– А из-за того, что не нравится тебе. Ага, я понял, все, чтобы показать насколько ты свободная личность и бла бла бла. Завтра пойдем в ресторан, сама за себя заплатишь. Все для тебя, дорогуль.

– Видал? – тычу ему фигу.

– А что так? – насмешливо бросает Слава.

– Сам захотел, сам привез, сам и плати.

– В логике вам, Наталь Санна, не откажешь, – парирует в ответ, в очередной раз обезоруживая меня своей дьявольской улыбкой. – Стой, – окрикивает меня у двери ванной.

– Что?

– Ты что спросить-то хотела?

– Да я тут подумала, ты меня уже успел оприходовать, а я не знаю… в общем, кем ты работаешь? – мы, не сговариваясь, засмеялись, нет, заржали в голос.

Собственно, абсурдность этого вопроса я предвидела заранее. На черта только воспроизвела это вслух?

– Натах?

– Что?

– Давай договоримся: унитаз ни при каких обстоятельствах не разбирай и не ломай.

– Славик, на, – демонстрирую ему средний палец.

– Я от тебя тоже в восторге, дорогуль, – подмигивает, вновь одаривая меня своей улыбкой.

***

Мой поход в душ затянулся на полчаса. И хоть мое тело было идеально гладким, я все равно искала какие-то изъяны. А намывалась так, словно не делала этого неделю. Ловлю себя на мысли, что сейчас мне гораздо страшнее, чем было в первый раз. Точнее, тогда мне вообще было не страшно. Первый раз был спонтанный и без накручивания себя, как я буду выглядеть и куда деть ноги и руки при этом процессе.

Сейчас же меня конкретно бьет мандраж. И хочется, и колется, но собственная неуверенность дает о себе знать. В очередной раз смотрю на себя в зеркало и, удостоверившись, что выгляжу хорошо, выхожу из ванной, прихватив с собой рюкзачок.