Эксперимент

Конечно, можно было понять это и раньше. Наверное, что-то следует списать на шок, на недостаток света, на эффект неожиданности. И все же странно, что я догадался так поздно. Откуда в заштатном пионерском лагере возьмется ночная рубашка?

На парне из леса был больничный халат.

***

Лене я рассказывать про лесную встречу и собственные прозрения не стал, просто предложил перед разведкой проверить заодно и медпункт — дескать, там может находиться что-то интересное. Девушка, правда, блестящую идею зарубила на корню.

— Смысла никакого нет, — резонно объяснила она. — В медпункте постоянно сидит Виола, как ты ее собрался отвлекать? Давай лучше завтра, придумаем что-нибудь.

Скрепя сердце согласился, хотя проверить свои догадки хотелось до ломоты в зубах. Ну, тайные госпитали КГБ же! Ну, зловещие эксперименты врачей-убийц! Ну дети в качестве подопытных кроликов! Какой простор для фантазии!

Но Лена, как ни крути, была кругом права. Тем более, что завтра я и так в медпункт попаду — Виола сама напросилась. Так что отвлекаться лишний раз мы не стали, а наоборот — углубились по едва приметной тропинке в лес. Никто нас не заметил, только знакомая уже темно-серая кошка проводила с опушки заинтересованным взглядом желтых глаз.

Темп я сразу взял хороший, частью для того, чтобы добраться быстрее и успеть побольше, а частью чтобы проверить, способна ли Лена ходить быстро. А она оказалась способна, что лишний раз порадовало. Еще одна замечательная девушка, уже третья по счету. Или даже четвертая, если Мику считать. А почему бы, собственно, и нет? Давайте, друзья, считать и Мику тоже. Четыре замечательные девушки на одного прекрасного меня. Худо ли? Рай на земле, фактически.

— Ты все утро в музыкальном кружке был? — после недолгого молчания интересуется Лена.

Чувствую себя агентом Купером. Осталось достать диктофон и с неподвижным лицом сказать: «Диана, я только что из столовой, там готовят совершенно изумительный вишневый пирог. Сейчас иду в чащу леса с загадочной девушкой, которая тайно следит за мной. Думаю, я в безопасности».

— Да, мы там репетируем, перед завтрашним выступлением, — говорю небрежно. — Не знаю, получится ли, но опозориться не хочется.

— Получится, — убежденно кивает Лена.

— Откуда знаешь? — улыбаюсь. Лена молчит.

— Не знаю, — говорит задумчиво. — Это необычно. Раньше такого не было.

Ну, не было так и не было. Что на это отвечать-то?

— Как там Алиса? — это уже новый вопрос. Вопрос, честно говоря, так себе. А тут какой ответ может быть? «Прекрасно, спасибо», или что? Пошла бы да спросила лично.

— Тебе она… нравится? — Лена смотрит искоса, кусая губы.

— Лен, что за вопросы? — говорю я как могу вежливо. — Нам интересно вместе, плюс мы вместе выступаем. У нас общие интересы. Мне кажется, она хороший человек. Так что — да, наверное, нравится.

Лена помолчала.

— Ты любишь ее — ее идеальную. — Голос девушки звенел. Она что, плакать собралась? — Ее такую, какой она никогда не была и не будет. Ее такую, какой она хотела бы быть, но так и не сумела. Не делай так. Не надо.

— Что? — Я вообще остановился. Черт, как же не вовремя все… — Лен, ты вот сейчас чего добиваешься? Мы пошли с тобой сюда вдвоем, потому что мне показалось, что ты тоже хочешь разобраться с тем, что происходит в этом лагере. А ты на полпути начинаешь устраивать какие-то сеансы Алана Чумака, допросы с пристрастием и давление на психику. Зачем?

Лена обернулась и уставилась на меня взглядом, который я даже не узнал. Очень уж он не подходил хрупкой бледной девушке с фиолетовыми волосами.

Что там такого было-то? Ярость, наверное? Да, очень похоже на ярость.

— Что ты вообще знаешь о давлении? Тебе когда-нибудь приходилось просыпаться утром, и не помнить себя? Не помнить своих родителей, вообще своей жизни до лагеря, забывать, что делала накануне? Ты знаешь, что я понятия не имею, сколько я здесь? По календарю получается, что вроде бы три недели, но мне кажется… мне кажется я здесь вечно. Почему так? Почему? Что со мной происходит?

Я оторопел. Ложная память? Приступ шизофрении? Начинает действовать аппаратура подземелий? Но ведь сказанное звучало так отчаянно, так искренне, так… по-настоящему. Хотелось помочь этой симпатичной девчонке, сделать так, чтобы больше не было этого несчастного, загнанного взгляда, этой опасной черной безнадежности в глубине ее глаз. Но как это сделать, я пока не знал.

Лена попыталась улыбнуться, но получилось не очень.

— Я… да. Прости… Я хочу разобраться. В себе, в тебе, во всех… — и шепотом добавила — Уже в который раз…

Это последнее я вообще не понял, но переспрашивать не стал. Девчоночьи сопли, ничего хуже нет.

Лес по сторонам тем временем густел. Развесистые березки и осины сменились крепкими высокими соснами, слегка поскрипывающими на ветру. Эх, сейчас бы тут расположиться на пикник, да костерок сообразить, да сальца с грибочками поджарить! А я что-то совсем дурак, даже на карту не поглядел как следует — далеко вообще до этого старого корпуса?