Эксперимент

— Что ты сказал? — очень спокойно говорит «вожатая».

— Ну, мне просто не очень удобно обращаться по имени-отчеству к целому офицеру государственной безопасности, поэтому и интересуюсь вашим званием, если это не совершенно секретная информация, конечно.

Наглый я стал в последнее время — страх. «Вожатая» с этим, кстати, согласна.

— Ну ты хам… — тянет она ошеломленно. — Зайди-ка внутрь. Будешь рассказывать.

А отчего бы и не рассказать, верно? Мне нужен выход из ситуации, и им тоже. Захожу, усаживаюсь.

— Лагерь у вас хороший, — начинаю я. — Скорее всего, настоящий пионерский. А вот исполнение, извините, корявое. С первого дня буквально начиная. Сначала, понимаете, «добро пожаловать, мы тебя ждали», а потом «свободных домиков нет, будешь жить тут». Это же для наблюдения и контроля, верно?

— Верно, — говорит «Ольга Дмитриевна» с застывшим лицом. — Дальше.

— Дальше — словечки, — с удовольствием продолжаю я. — «Расконсервированные домики», «каптерка». Я же филолог, такие слова замечаю. Военный сленг — откуда он у юной вожатой пионерлагеря?

«Юная вожатая» молчит. Только желваки на скулах ходят. Влетит ей, думаю, потом от начальства.

— Ну и, конечно, на дворе никакой не восемьдесят четвертый, — заканчиваю я. — Анахронизмов немного, и в глаза они не бросаются, но есть. Пластиковые бутыли с водой на складе, упоминание Аллана Чумака не вызывает вопросов, но главное — охрана под землей одета в цифровую форму, а руки нам связали пластиковыми наручниками. Это однозначно начало двухтысячных. Но, кстати, и вы лично тоже местами налажали, когда решили в нашем первом разговоре упомянуть о потере памяти «как в индийских фильмах». В индийских фильмах память не теряют, это вы с мексиканскими сериалами перепутали. Но откуда в Союзе восьмидесятых годов мексиканские сериалы?

«Ольга» закатывает глаза в немом возмущении.

— Да и «Легенда о любви» вышла в прокат в восемьдесят четвертом, тут вы правы. Но — в ноябре. Некачественно готовитесь, товарищ офицер.

Вожатая вздыхает.

— Старший лейтенант, — говорит она наконец. — Старший лейтенант Тихонова. Идем к Виоле думать, что с тобой делать дальше, она все-таки целый капитан, пускай у нее теперь от тебя голова болит.

«Капитан!.. У нас на флоте тоже капитаны есть. Но это, наверное, другие капитаны».

***

В медпункте я уже практически как родной. Обтесался за истекшие три с половиной дня. Опережаю график, иду на рекорд, похоже. Приятно улыбаюсь закутанной в халат Виоле, присаживаюсь на застеленный клеенкой топчан. «Медсестра», кстати, совершенно спокойна, в отличие от явно нервничающей Ольги.

— Информация засекречена, сам понимаешь, — сообщает мне Виола. То есть капитан Толкунова, конечно. — Но ты у нас теперь не подпадаешь ни под какие подписки. Нулевой доступ. Так что приготовься услышать множество интересных вещей. Только сначала один вопрос: сам-то как думаешь, что это вокруг тебя — да и всех нас — такое?

Беру секунду на формулировку.

— Сейчас 2014 год, возможно, позднее, — выкладываю я свою версию. — Вокруг — виртуальная реальность крайне высокого уровня исполнения, очень качественная компьютерная симуляция. Поэтому в лагере идеальный порядок и дисциплина, прекрасный климат и погода. Но, как любая виртуальность, локация не свободна от багов и глюков. Отсюда анахронизмы, сбои памяти персонажей и прочие странности. В реальности же мы лежим в подземных капсулах под воздействием неизвестного препарата.

Виола качает головой. Непонятно, что это: «Да, примерно, так и есть» или «Хорошая версия, но не угадал, сынок».

— Цель описанного тобой проекта? — деловито интересуется она.

— Понятия не имею, — отвечаю честно. — По моим прикидкам, даже чисто техническая часть обходится в какие-то совершенно безумные деньги, именно поддержание функционирования базы. Сколько стоило проектирование и разработка, боюсь представить. Что тут должно происходить, чтобы отбивать такие затраты — не берусь даже предполагать.

Виола, усмехаясь смотрит на Ольгу.

— Умный? — интересуется она. Вопрос риторический, понятно. — А как описанная тобой компьютерная симуляция объясняет непонятные скачки температуры вокруг лагеря и вечно мерзнущую охрану в зимней форме?

Тут она меня, конечно, уела.

— А как твоя версия объясняет неожиданно проснувшиеся у тебя таланты к пению, игре на гитаре и плаванию кролем? — методично продолжает долбить Виола.

Оп-па. А я-то думал, это моя козырная карта в рукаве. А оказывается, это в их рукаве козырная карта.

— Не додумал, — выносит вердикт «медсестра». Обидно, но правда — элементы информации сочетаются плохо. Развожу руками.

— Интеллектом своим ты меня не поразил, нет, — сообщает Виола. — Но выступаешь все равно намного лучше, чем предыдущие ключи. Так что слушай… умник. И запоминай.

***

То, что мне рассказали, было немыслимым. Невероятным. Небывалым. Но немыслимое и невероятное ведь не означают «невозможное». А небывалое даже наоборот — подбадривает и дает стимул стремиться к чему-то, расти над собой. Вперед и выше. Примерно как в описываемой ситуации.