Эксперименты империи. Адат, шариат и производство знаний в Казахской степи

Оренбург в середине XIX в. являлся крупным административным центром, однако его научный потенциал находился только в стадии формирования и, как правило, определялся не уровнем местной научной инфраструктуры (учебные заведения, научные общества, библиотеки), а степенью квалификации ученых и общественных деятелей, в силу разных причин оказавшихся в городе, и, наряду с этим, потребностями администрации по осуществлению прикладного этнографического изучения края, т. е. в основном тех направлений, которые были востребованы для реализации задач политико-административного и экономического преобразования периферийных территорий империи. Так, востоковед В. В. Григорьев, попавший в Оренбург в 1851 г. и прослуживший здесь 11 лет (1851–1862), сразу же по приезде восклицал, что город его приятно поразил: «…есть, о чем поговорить с толком, и есть с кем. Тьма местных интересов и общество таких людей, с которыми не везде встретишься»[306]. И действительно, во времена В. В. Григорьева в городе и его окрестностях по делам службы находись такие известные личности, как востоковеды В. В. Вельяминов-Зернов

[307], А. И. Макшеев, А. И. Бутаков, В. Д. Дандевиль[308]

, поэт А. Н. Плещеев[309] и др. Однако смена обстановки, переезд из Санкт-Петербурга разительно влияли на ощущение перемен. Приступив к службе в ОПК, В. В. Григорьев вынужден был с грустью признать, что чуть ли не единственной его продуктивной научной работой остается составление татарско-русского словаря, так как местные материалы не могут удовлетворить его научных нужд, и он мечтает о перемещении в Оренбург своей петербургской библиотеки

[310]. Своеобразным подтверждением сказанного является другая зарисовка оренбургской жизни того времени, принадлежащая перу К. А. Белавина: «Нет публичной библиотеки. Журналы и газеты мало читаются. Есть все же некоторые книги, но некому их читать»[311]

. Эта черта российской провинциальной жизни была характерна для многих отдаленных уголков империи, тем более что удаленность от крупных центров страны весьма значительно сказывалась на развитии местного общества[312]. В 1848 г., согласно запискам генерала Н. Г. Залесова, в Оренбург доставлялись только две газеты — «Русский инвалид» и «Северная пчела». Но и эти «печальные газеты доходили до Оренбурга через 16 дней по выходу, а весной в распутицу через месяц и более»[313]. Таким образом, для ученого, которому необходимо иметь доступ к широкому кругу современных исследований, рукописям, переезд в Оренбург мог означать не самые обнадеживающие перспективы научной карьеры, а если же пребывание в Оренбурге было временным, то появлялась хорошая возможность собрать ценные исторические и этнографические материалы (например, для А. И. Левшина, В. В. Вельяминова-Зернова).