Эксперт № 11 (2014)

«Пока к власти не придут радикальные националисты, ничего не изменится… Никто другой не способен сделать эту черную работу, они будут работать во имя Украины… Это позволит стране встать на ноги… Нужен человек-терминатор… Не только в Украине, вообще в мире на такие вещи способны только те люди, которые больны национальной идеей». Но больны не только ею: «Новое правительство должно состоять из антисоветчиков в самом радикальном смысле этого слова. Они должны ненавидеть все советское, коммунистическое. Коммунизм не должен быть для них предметом рациональных или интеллектуальных дискуссий. Они должны ненавидеть коммунизм всеми фибрами души. Ленина, Сталина, Советский Союз». А без зоологической ненависти к Ленину (умер 90 лет назад), Сталину (умер 61 год назад) и СССР (умер 24 года назад) ничего не выйдет.

Конечно, можно заметить, что на всякого мудреца довольно простоты. Другой либертарий, А. Н. Илларионов, вообще был президентским советником по экономике, а теперь расставляет флажки на карте, обозначая направление удара Черниговского фронта. Можно допустить, что и К. А. Бендукидзе до фон Мизеса дочитался.

Однако дело не в индивидуальных наклонностях того или иного либертария. Опыт государственного строительства на территории бывшего СССР действительно показывает, что либеральное западообразие в качестве непременного дополнения предполагает как болезненную обостренность национальной идеи, доходящую до смеси анекдотического с омерзительным, так и столь же болезненную обостренность антикоммунизма и антисоветизма. Грузия периода Саакашвили, Прибалтика с 1991 г. и до наших дней не могут ни без того ни без другого — совершенно по проф. Бендукидзе.

Если это либертарианство, то, очевидно, какой-то специальный толк, к которому классики этого вечно живого учения даже и непричастны. Положим, классики сильно не любили коммунизм — в этом они, впрочем, были не одиноки, — но неприязнь к мировой коммунистической системе, находящейся в наступлении, и упорная некрофобия Саакашвили, прибалтов, а теперь еще и героев Украины производит впечатление не столько идейной борьбы, сколько тяжелой извращенности чувств. Требование же, чтобы коммунизм не был предметом рациональных или интеллектуальных дискуссий, еще и довольно непредусмотрительно. Можно сильно не любить коммунизм, но в свое время его не неведомым ветром надуло. Когда тяготы либерального, т. е. ничем не смягченного, капитализма переходят предел, возможен рецидив коммунизма, и это предмет вполне насущной интеллектуальной дискуссии. Равно как предметом не менее насущной дискуссии был бы вопрос, до какой степени болезненная поглощенность национальной идеей совместима с мало-мальской автономией личности, за которую либералы вроде бы ратуют. В ходе хорового пения «Дорогу нашим славным батальонам, // Спасет страну коричневый оплот. // С надеждою взирают миллионы // На свастику, что счастье им несет» индивидууму приходится зажаться, причем в некоторых случаях довольно сильно.

Бесспорно, радость оттого, что нашлась новая страна, которую не жалко и на которой можно вдоволь поэкспериментировать, отбивает осторожность, но столь безоглядное преклонение перед национализмом и антикоммунизмом, являемое ныне либералами, — это все-таки чересчур. В пропаганде сокровищ своего сердца нельзя быть столь откровенным — иные чувства лучше предавать таинственному благоумолчанию.