Эксперт № 15 (2013)

Просторная, не захламленная территория, кристально-белый снег, чуть поодаль справа — ТЭЦ с рядком труб разного калибра и назначения, слева — основная технологическая цепочка цехов целлюлозного производства. Из окон варочного цеха, в сотне метров от нас, валят клубы густого белого пара. Но запаха никакого нет, бодрящая таежная свежесть. «Странно, ничем не пахнет», — вслух удивляемся мы. Накануне в Байкальске, в пяти километрах от одноименного целлюлозно-бумажного комбината, нас преследовал сильный запах метилмеркаптана. Лакомясь копченым омулем, мы боялись наутро «прокоптиться» на самом комбинате. «Ветер, как правило, с сопок на озеро, вот и не пахнет, — почему-то вздыхает конкурсный управляющий БЦБК Александр

Иванов , невысокий подвижный мужчина средних лет со стильной щетиной и большими грустными глазами. — Это безобидный для здоровья газ. Его в бытовой пропан подмешивают, чтобы ощущать утечку». «А вообще, тут вам каждый скажет, что это запах денег, — Иванов обезоруживающе улыбается. — Раз есть запашок — значит, комбинат работает, люди при деле, значит, будет зарплата».

Направляясь в командировку на комбинат, мы рассчитывали увидеть пустующие цеха, остановленные станки и убитый, раздолбанный город с обозленными, едва сводящими концы с концами безработными жителями. Вместо этого нас встретил не идеально, но весьма прилично ухоженный, работающий комбинат, уютный и далеко не бедный городок (такси на улицах, несколько ресторанов и гостиниц, супермаркет с прекрасным отделом недешевых салатов и кулинарии отменного качества), без бомжей и гопников на улицах.

Мучительные качели

В последние четыре с лишним года по прихоти экспортной конъюнктуры, пасьянса интересов меняющихся собственников и кредиторов, чиновников разных уровней и бульдожьего прессинга природоохранных ведомств Байкальский комбинат не мог похвастаться ритмичной работой. Летом 2008-го по требованию Росприроднадзора предприятие перешло на замкнутый водооборот, потеряв возможность производить наиболее ценный вид продукции — беленую вискозную целлюлозу, а небеленая, да еще в разгар кризиса, оказалась никому не нужна. В итоге с октября 2008-го по июнь 2010-го производство было вовсе остановлено. Сорок процентов трудоспособного населения города оказалось предоставлено самому себе.

Байкальск пережил нешуточный шок: митинги, голодовки, письма губернатору — вплоть до реальной, по свидетельству нынешнего мэра города

Василия Темгеневского

, угрозы блокирования движения на Транссибе и федеральной автотрассе М55, разрезающих город пополам. Успехи протестантов из Пикалево, к которым тогда приехал лично Владимир Путин , настраивали местных на боевой лад. Но постепенно народ смирился, притерпелся. Кто помоложе, подались на заработки в Иркутск и Красноярск или «на Севера», на вахту. Кто постарше, переключились на привычные «хобби» — рыбалку на продажу или собственное хозяйство (здешнюю нереальных размеров и вкуса клубнику с гордостью упоминали все наши собеседники от официанток до чиновников правительства области). Многие специалисты, в основном химики-технологи, уехали на другие ангарские ЦБК, в Братск и Усть-Илимск. А кое-кто, говорят, в Котлас и Архангельск подался.

Конец был близок, но не наступил. В январе 2010 года правительство РФ выпустило необычное постановление, исключившее производство целлюлозы, бумаги и картона из перечня видов деятельности, запрещенных в центральной экологической зоне Байкала. Документ фактически снимал запрет на работу БЦБК в разомкнутом водообороте и позволял ему вновь запустить выпуск беленой целлюлозы, сопряженный со сбросом сточных вод, пусть и после тройной очистки, в озеро Байкал. За несколько месяцев на комбинате из двух производственных линий — здесь их именуют «потоками» — слепили одну и летом возобновили работу.

В этот же период один из кредиторов комбината, Альфа-банк, довел свой «пакет требований» к комбинату до контрольного и запустил процедуру банкротства. В декабре 2010 года решением арбитражного суда Иркутской области на БЦБК была введена процедура внешнего управления. На пост управляющего банк согласовал кандидатуру Иванова, к тому времени завершившего полный цикл банкротства АЗЛК. Сначала все было удачно — высокая рыночная конъюнктура (летом 2011-го фактическая экспортная цена растворимой целлюлозы у комбината достигла 1650 долларов за тонну) позволила добиться приличной загрузки работавшего потока (около 7 тыс. тонн в месяц, или 85 тыс. в год, при установленной мощности потока 100 тыс.), а также погашения накопленных в 2008–2010 годах долгов по налогам.

Конкурсный управляющий БЦБК Александр Иванов: «Если бы предприятие стояло не на Байкале, возможно, вариант модернизации комбината был бы разумен. Хотя отдельный вопрос, кто бы ее оплачивал»

Фото: Виталий Волобуев