Эксперт № 29 (2013)

Однако настоящим драйвером экономического роста остается потребительский спрос, питаемый неестественно быстрым ростом доходов населения. Реальная зарплата, как видно на графике 3, в отличие от промышленного производства и инвестиций, грохнувшихся в кризис соответственно на 14 и 21%, сократилась в среднем лишь на 5% — сказались целенаправленные меры государства по поддержке работников бюджетного сектора. В 2009–2010 годах реальная зарплата росла умеренными темпами, примерно пропорциональными общим темпам экономического роста. Затем ее рост резко ускорился под влиянием принятого властью решения быстро подтянуть до среднего уровня по регионам зарплат работников образования и медицины. Решение безупречное в социальном плане, но, на наш взгляд, плохо согласующееся с экономическими реалиями. Автономный рост зарплат в бюджетном секторе неизбежно потянул за собой рост трудовых издержек в небюджетных отраслях, в том числе в частных компаниях, что крайне болезненно отражается на их рентабельности и конкурентоспособности.

Покупки домохозяйств (розничный товарооборот) в реальном выражении растут последние 12 месяцев существенно медленнее реальной зарплаты — примерно на 3% в год против 8% годовых роста зарплаты. Сказывается постепенное увеличение нормы личных сбережений.

В целом, если промышленное производство сейчас превышает предкризисный максимум на 9%, а инвестиции (при всех сделанных оговорках) лишь на 1–2%, то средняя реальная зарплата — аж на 20%, а реальный розничный товарооборот — на 15% (см. таблицу 1).

Таблица 1:

Кризис позади

Девальвации: мега, мини, микро

Отдельная история — внешний спрос, вклад чистого экспорта (вывоз за вычетом ввоза) в ВВП. Здесь ситуация не слишком радужная. Посткризисное восстановление стоимости экспорта завершилось к лету 2011-го, а еще через полгода траектория динамики экспорта стала плавно нисходящей, что и немудрено, учитывая высокую корреляцию стоимостных объемов экспорта с ценами на нефть (см. график 5). Импорт же продолжает устойчиво, хоть и не очень резво расти (график 6) — он покрывает изрядную часть внутреннего потребительского и инвестиционного спроса. В результате внешнеторговое сальдо, очищенное от влияния сезонных факторов, последние полтора года неуклонно сжимается — к апрелю текущего года оно съежилось на четверть (4,7 млрд долларов, см. график 7). Однако ретроспективный анализ свидетельствует, что ухудшения фундаментальных внешнеторговых условий такой интенсивности еще недостаточно, чтобы гарантировать значительную девальвацию рубля. Так, с июня 2008-го по февраль 2009 года сальдо внешней торговли сжалось в четыре раза, в эпизоде, предшествовавшем валютно-долговому кризису 1998 года, — вдвое.

Собственно, все мини-девальвации, имевшие место в последние три года, по интенсивности существенно уступают девальвационным эпизодам 1998-го и 2008 годов (см. таблицу 2).

Таблица 2:

Мини-девальвации 2011–2013 годов значительно уступают по интенсивности кризисным девальвационным эпизодам

Причины недавних движений курса рубля — за июнь он снизился к бивалютной корзине без малого на 6%, но затем укрепился на 2% — в основном лежали за пределами России. Ожидания прекращения третьей программы «количественного смягчения» в США привели к изменениям на мировых облигационных рынках, ослабивших практически все «сырьевые» валюты (commodity currencies), среди которых числится и рубль.

За четыре посткризисных года мы уже привыкли, что курс рубля остается практически постоянным, и стали считать это нормой. Строго говоря, в эти четыре года была все же тенденция некоторого роста курса доллара, примерно на 1,2%, или 35–40 копеек в год, но из-за усилившихся колебаний обменных курсов она была почти незаметна. Между тем, учитывая, что инфляция в России выше, чем в странах, с которыми обычно сопоставляется курс рубля, почти постоянный номинальный курс рубля приводит к значительному систематическому реальному его укреплению. Наши расчеты показывают, что с 1999 года по настоящее время рубль подорожал в 2,7 раза, то есть реальный курс рос темпом 7,4% в среднем за год (см. график 8).