Эксперт № 30-31 (2013)

Есть только одно но: все эти меры запоздали. Легпрома в современном понимании в России не существует. Сегодня в каждой из подотраслей работает от одной до двух десятков компаний, которым, несмотря на неблагоприятную конъюнктуру, удалось найти свою нишу и развиваться. На обувном рынке это «Ральф Рингер», «Обувь России», «Парижская коммуна», «Котофей»; на текстильном и одежном — «Мега», «Глория Джинс», «Донецкая мануфактура»; на рынке спецодежды и тканей для нее — «Чайковский текстиль», «Нордтекс». Все эти компании смогли создать современное производство, некоторые встроились в международные технологические цепочки, научились разрабатывать коллекции и работать с издержками без всякой господдержки. Исключение составляет, пожалуй, только компания «Вологодский текстиль» (группа «Линум») — производитель льняных тканей для домашнего текстиля и одежды, — которая развивалась благодаря федеральной и областной программам развитию льняной индустрии. Но это единичный случай.

В целом же легпром — одна из самых депрессивных отраслей в стране. С распадом Союза наши предприятия, прежде всего текстильные, лишились сырьевой базы, могли выпускать только самый примитивный продукт — необработанные ткани, суровье на экспорт. К 2000-м, с завершением процессов приватизации, в текстильной отрасли сложился костяк компаний, которые сумели самостоятельно наладить производственную цепочку — от поставки сырья до прядения, ткачества и отделки тканей. Альянс «Русский текстиль», Волжская текстильная компания, «Нордтекс», «Мега» закупили передовое оборудование, чтобы освоить самый рентабельный этап передела хлопка — беление и крашение тканей. Чтобы и дальше увеличивать добавленную стоимость, они научились выпускать готовые продукты, правда, нишевые, поскольку конкурировать в издержках с азиатскими компаниями не могли. Зато в нишах постельного белья, спецодежды и тканей для них компании стали полноправными лидерами. Доля иностранцев здесь до сих пор не превышает 8–10%.

Сегодня в каждой из подотраслей легкой промышленности есть не больше десятка предприятий, которым, несмотря на неблагоприятную конъюнктуру, удалось найти свою нишу и развиваться

Фото: Алексей Майшев

Однако с 2006 года позитивные процессы в отрасли завершились. Поскольку перевооружение обходилось компаниям в миллиарды рублей, многие из них не смогли расплатиться с банками и оказались банкротами — как, например, альянс «Русский текстиль». Кризис 2008 года окончательно добил отрасль. Падение продаж на 20–30% сопровождалось ростом цен на хлопок. Передовые текстильщики начали переносить прядение и ткачество — самые затратные этапы производства тканей — поближе к сырьевым рынкам, в Среднюю Азию. «Троекратный рост цен на хлопок в последние годы показал, что передел хлопка возможен только в регионах его произрастания. Это мировая тенденция, и ей надо следовать», — убежден

Василий Гущин

, глава текстильного холдинга «Мега». Вслед за прядением и ткачеством в Узбекистан и Таджикистан перекочевали и многие отделочные мощности. А наш ведущий текстильный центр Иваново из производственного кластера превратился в крупнейший центр дистрибуции домашнего текстиля, в том числе импортного.

Одежным компаниям за все рыночные годы за редким исключением так и не удалось создать полноценного производства внутри страны. Те же, кому это удалось, со временем стали сворачивать пошив одежды в России. Так, «Глория Джинс», гордость отрасли, которая научилась делать джинсы дешевле, чем в Китае, давшая тысячи рабочих мест шахтерским женам, в последние годы была вынуждена обратиться к аутсорсингу в Юго-Восточной Азии. Для расширения ассортимента компании требовались не только джинсовые изделия, но и трикотаж, платья, аксессуары, белье, которые отечественные фабрики производить не могут. «Я не могу один построить кластер!» — говорил «Эксперту» глава компании Владимир

Мельников еще в 2006 году. С тех пор положение дел в отрасли только ухудшилось.

Дело энтузиастов