Эксперт № 43 (2014)

— В мире очень много недовольных американской политикой, поскольку ее идеологическое обоснование было взято из новой постмодернистской идеи, где доминирует «мнение международного сообщества, ведомого исключительной нацией». Как ни странно, она очень напоминает советскую доктрину Брежнева об ограниченном суверенитете, примененную в 1968 году как оправдание оккупации Чехословакии. Однако разница в том, что доктрина Брежнева касалась только социалистического лагеря и ее действие не распространялось западнее Эльбы. А позиция ведомого США международного сообщества, объединенного общими ценностями, в принципе не ограничена географическими границами, она имеет глобальный характер.

Поэтому недовольные уже объединяются в некую «коллективную Англию». Достаточно вспомнить недавнее газовое соглашение между Россией и Китаем, попытки ряда держав подорвать статус доллара в качестве резервной валюты через взаимную торговлю в национальных валютах, желание стран БРИКС по крайней мере начать замещение связанных с Вашингтоном международных финансовых институтов (например, через создание аналога Всемирного банка). Таким образом, противовес американской гегемонии составит не одна отдельная страна, а некая широкая рыхлая коалиция. Ни о каком формальном военном пакте, конечно, говорить нельзя — у тех же Индии и Китая есть ряд геополитических противоречий, связанных с пограничными территориями. И тем не менее они смогут выработать общий подход к решению совместных проблем.

Однако при этом нужно помнить, что находящиеся в стадии упадка державы начинают вести себя крайне опасно. Так, Испания запустила Армаду и вступила в самоубийственную тридцатилетнюю войну, после которой она занимала в лучшем случае пятое место среди великих держав Европы. Аналогичная история произошла и с Австро-Венгрией: вступив в период упадка, она пошла ва-банк, аннексировав в 1908 году Боснию и Герцеговину, а также выдвинув ультиматум Сербии в 1914-м, после знаменитого убийства в Сараево. Так и американская элита не намерена молча соглашаться с уменьшением роли США, она готова создавать и эскалировать кризисы по всему миру. Очевидно, что как минимум в краткосрочной перспективе у них это будет получаться — посмотрите, например, на украинский сценарий. Они застали российские спецслужбы врасплох (я до сих пор не могу понять, как россияне могли прозевать Майдан и повторить свои же ошибки десятилетней давности). Вашингтону также удалось подорвать экономические связи между Европой и Россией без особого вреда для самого себя. Они создали некий русофобский нарратив на Украине, который до сегодняшнего дня был прерогативой Галиции и не распространялся на Полтаву и Днепропетровск. Люди, которые там себя ощущали украинцами, не обязательно одновременно идентифицировали себя с необандеровским дискурсом западной части страны. Наконец, США возродили НАТО, и сейчас никто не спрашивает, зачем нужен альянс. Конечно же, для противостояния большому плохому медведю на востоке!

Однако проблема в том, что наряду с внешними вызовами американской гегемонии существует и внутренний, от которого так просто не отмахнуться. В последние годы происходит разрыв исторических и культурных связей в американском социуме. Общество атомизируется, превращается в набор расовых и этнических групп, которые живут рядом, но не вместе. Несмотря на идеологическую риторику о «многообразии» и «толерантности», в реальности это ведет к поляризации общества, где идея об общей судьбе и общих ценностях исчезает.

— Почему она исчезает?

— Из-за пресловутой политкорректности. До конца 1960-х, когда старая WASP-элита контролировала большинство институтов в политической, академической и культурной жизни страны, существовала четкая и безусловная политика в отношении иммигрантов: все прибывшие в США переселенцы должны ассимилироваться в общество. В Штатах доминировала идея, что вновь прибывшие должны не только принять концепцию «плавильного котла», но и воспринимать ее как нечто положительное. Однако затем произошли фундаментальные перемены. Борьба за гражданские права в середине 1960-х, иммиграционная реформа, которую начал Линдон Джонсон, — все это бумерангом ударило по традиционному американскому культурному наследию и по идее «плавильного котла».