Экспертиза любви

Ей запомнился банкет по случаю присвоения отцу звания профессора. Это было, когда она училась классе в третьем. Сколько тогда набилось народу в их квартиру! Лена и не подозревала, что в их большую комнату, как тогда называлась гостиная и где мамой был организован шикарный стол, могут поместиться человек тридцать! Кого тогда здесь только не было! И какие-то бритые старики, и довольно занудливые дамы, и хорошенькие девушки (как мама потом говорила — «твои лаборантки»), и, наоборот, бородатые студенты… И все так веселились, что Лена вместе со всеми чуть живот не надорвала от хохота. Свой «защитный» банкет сравнивать с папиным теперь было просто нелепо.

Она подошла к дивану, на котором мама постелила ей постель. Как мама все-таки хорошо умела организовывать их жизнь. Она, Лена, наверное, так никогда не сумеет. Этому дивану лет почти столько же, сколько самой Лене. А он вовсе не выглядит истрепанным или старомодным. Ага, мама заменила обивку дивана и подушек — папа любил подкладывать их под спину, когда читал, а она сразу даже и не заметила. Наверное, она в папу. Его такие мелочи никогда не интересовали. Как странно, казалось бы, такая мелочь — другой цвет обивки, а комната уже перестала быть полностью «папиной». Теперь она скорее нейтральна. Даже больше напоминает музей, музей ученого. Диван, письменный стол с лампой и книжные шкафы — от пола до потолка по всему периметру комнаты. Теперь хотя бы один из этих шкафов придется занять ей, Лене.

Она вышла из кабинета и просунула голову в мамину спальню.

— Мам, ты спишь?

Светлана Петровна уже в ночной рубашке и с кремом на лице читала в свете ночника книгу. Красивая все-таки мама женщина. И очень приятно, что все говорят, что она, Лена, на нее похожа.

— Мам, какой из папиных книжных шкафов мне можно занять?

— Любой. — Мать подняла от книги глаза. В неярком свете они казались темными и очень-очень грустными. — Не трогай только полки слева, те, которые ближе к двери. На них — мои медицинские книги. А внизу — альбомы с фотографиями. В остальных шкафах папины книги. Я думаю, чтобы освободить несколько полок, их можно уплотнить — поставить в два ряда. Тебе самой какой шкаф больше нравится?

Лена пожала плечами.

— Даже не знаю. Мне все равно. Ну, может быть, тот, который в центре. У него по бокам смешные завитушки. Я их в детстве любила рассматривать.

Мать усмехнулась:

— Папа говорил, что они напоминают ему рог горного козла. Символ богатства и мудрости в какой-то мифологии.

Мать захлопнула свою книгу:

— Но, по-моему, сейчас уже поздно. Завтра разберешь.

— А я и не собираюсь. Просто так спросила. — Лена вдруг скользнула к матери под одеяло. — Мам, как ты жила без папы весь этот год? Тебе было очень трудно?

Светлана Петровна потерла лоб:

— Ой, Лен, давай спать. Как-то жила. — Лена прижалась к ее плечу, стала тереться носом. — Ну что ты, маленькая? Работала. Ждала твоей защиты. Ждала, приедешь ты или не приедешь. Теперь буду ждать, как у тебя сложится жизнь дальше… Лен, перестань меня кусать!

— Тебе было бы очень плохо, если бы я не приехала?

— Не знаю. Все было бы по-другому. Но что сейчас говорить об этом? Ты ведь не собираешься назад?

— Вроде нет. Это в Москве считают, что мы здесь — провинциалы. А на самом-то деле, провинциалы как раз там. Приезжают в Москву, живут в ней годами, а душа-то все равно далеко.

Мама повернула голову, погладила дочь по волосам.

— У тебя, наверное, был несчастливый роман?

— Ой, мама, — Лена с досадой махнула рукой. — Какой со мной может быть роман? Кому я нужна? Для банального траханья — слишком худа и серьезна. Для женитьбы — нет московской прописки и бесприданница. А третий вариант как-то не случился.

— Я уж боюсь спрашивать, третий вариант — это какой?

— Третий — это когда любовь, — вздохнула Лена. — Самая настоящая, всерьез и надолго. Одна — и чтобы на всю жизнь. Как у вас было с папой… — Она сказала и насторожилась. Как-то предательски сильно забилось сердце. Вспомнился мужской профиль в полумраке машины и голос — приятный и чуточку насмешливый.

— Полюбишь еще. Какие твои годы… — Светлана Петровна улыбнулась ей, повернулась на бок и уютно зевнула. — Будильник не забудь на семь часов поставить.

— В Москве я ставила будильник на полшестого.

— Ну и хорошо. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, мамочка. — И Лена, выбравшись из материной постели, босыми ногами пошлепала назад в кабинет. Уютно горела лампа, отсвечивали золотом корешки ученых книг. Заманчиво распахнулся край пододеяльника на постеленном диване. Что ж, мило. Она не возражает, если теперь это будет ее кабинет. Папа был бы доволен.