Экспонента. Как быстрое развитие технологий меняет бизнес, политику и общество

Во времена Барлоу интернет и правда казался полной противоположностью логике существования национальных государств. Он подрывал самую основу геополитического баланса — идею территориального суверенитета, опираясь на которую государство охраняет и защищает свои границы. За железным занавесом и в странах, где господствует религиозный абсолютизм, интернет на первых порах был единственным местом, где обсуждались проблемы, о которых невозможно было говорить в официальной государственной прессе. С исчезновением подконтрольных государству медиа, какими являлись телеканалы и радиостанции, несогласные получали возможность свободно выражать собственное мнение. Неудавшийся в августе 1991 года путч, который привел к распаду Советского Союза, — наглядный пример. Протестующие смогли сообщить по едва появившемуся тогда интернет-каналу о готовящемся государственном перевороте, хотя путчистам-неудачникам удалось закрыть CNN и другие СМИ[362]. В более широком смысле постоянный обмен информацией — от Эдинбурга до Эвиана, от Мумбая до Манхэттена — позволил построить в интернете уникальную международную культуру.

Нельзя при этом утверждать, что в интернете вовсе нет национальных сегментов. На первых порах правила и нормы работы в Сети определенно строились на американских культурных традициях. Основные протоколы, стандартные процедуры, даже органы управления были созданы Америкой и нередко существовали на деньги американского правительства. В соответствии с этим формировался и портрет типичных пользователей: образованные, занятые преимущественно умственным трудом, с либеральными взглядами, скептически настроенные относительно централизованной власти. В целом, однако, интернет обещал всем глобальное будущее без границ.

Прошла четверть века после того выступления Барлоу — и от прежнего идеала мало что осталось. Интернет становится все более раздробленным, распадается на национальные и региональные зоны. В 2010-х годах государства стали находить новые способы подчинять интернет национальным интересам. Во многих случаях представители власти опасаются, что, если информация о гражданах будет бесконтрольно обращаться в Сети, это может стать угрозой и для государства в целом, и для граждан. Первыми к этой мысли пришли представители авторитарных режимов. Для жителей Китая доступ в интернет регулируется целой армией цензоров, а также «Великим китайским файерволом», который блокирует доступ ко многим частям интернета. Граждане Ирана, Сирии, Турции, Египта, Филиппин и многих других стран регулярно сталкиваются с тем, что интернет заблокирован либо доступ находится под наблюдением[363]

.

Совсем недавно эта тенденция стала заметна и в странах, традиционно относящихся к демократическим. Во многих случаях причина разумна. Европейские законы о защите информации, а именно Общий регламент защиты персональных данных[364], содержат строгие правила относительно того, как компании могут собирать и использовать информацию. В целом это безобидная попытка защитить права граждан в цифровом пространстве, однако регламент довольно жестко ограничивает возможности использования и распространения данных. В других странах государство действует более жестко. Согласно национальной политике развития интернет-торговли Индии, «данные, относящиеся к стране, следует рассматривать как… национальное достояние, охраняемое государством». Такая фраза наверняка вывела бы Барлоу из себя. Индийское правительство стремится ограничить свободную передачу данных за пределы страны, в силу чего технологическим компаниям приходится строить на территории Индии специальные центры обработки данных, то есть огромные ангары с серверами

[365]. Эта тенденция, кажется, набирает обороты. В 2020 году на территории Индии были запрещены несколько иностранных приложений, в частности TikTok.

В результате интернет становится все более сегментированным и все меньше похожим на «глобальное общественное пространство», о котором говорил Барлоу. Законы о защите данных сложны, непоследовательны и возникают повсеместно. Одна лондонская компания собрала все подобные законы со всего мира, от Анголы до Японии, в единый документ — получилось 820 страниц[366]

. За период с 2006 по 2016 год число стран, принявших законы относительно работы с данными, выросло почти втрое, и их стало 84[367].

Историю глобализации и обратной локализации интернета можно считать демонстрацией логики развития экспоненциальной эпохи. Цифровые технологии способны преодолевать государственные границы, однако, как мы видим, они же используются и для усиления этих границ. Это особенно заметно, когда многие государства начинают возврат к националистической политике.