Экспресс на восток

Ты, знаешь, Серафим, — продолжил свой рассказ следователь, — я читал ее показания и ожидал увидеть «божьего одуванчика», дряхлую и немощную старушку. А дверь мне открыла вполне себе бодрая, я бы даже сказал спортивная бабулька. Очень живая, энергичная, быстрая. Правда такой она была лишь поначалу. Потом начала жаловаться на мигрень, ревматизм, повышенное давление и прочие старушечьи «радости». Но у меня возникло стойкое убеждение, что она претворяется. Просто вспомнила, что к ней пожаловал следователь.

Мирутин повернулся к Коновалову:

— Артем Игоревич, а какой она показалась тебе?

«Старший важняк» смутился:

— Я ее не допрашивал.

На мгновение глаза Серафима вспыхнули гневом, но он сдержался и ничего не сказал.

— Денис Петрович, продолжай, — обратился он снова к Широкову.

— Что касается предновогодней поездки, тут Шапокляева повторила свои прежние показания чуть ли ни слово в слово. Я стал ее расспрашивать о семье Радюшкиных. Алла Иннокентьевна, — имея в виду Шапокляеву, — продолжал Широков, — была крестной матерью Веры Леонардовны Камакиной — матери Елизаветы Радюшкиной. Она часто бывала в гостях у семьи Радюшкиных. Те жили в подмосковном Осоргино. В большом доме, приобретенном генералом Радюшкиным после его перевода из Красноярского края в столицу…

На телефон Серафима пришло смс-сообщение от Никиты Ракчеева со всеми известными ему номерами мобильных телефонов своей матери и Смакуева.

Серафим передал свой мобильный аппарат Широкову и попросил его внести эти номера в запрос операторам сотовой связи.

Он посмотрел на свои наручные часы. Было без десяти девять. Через десять минут у него доклад генералу Рымову.

— Я к генералу на доклад. На сегодня все свободны. Завтра работаем по плану.

Когда все засобирались на выход, Мирутин обратился к Коновалову:

— Артем Игоревич, я попрошу тебя как можно больше разузнать о судьбе семьи Радюшкиных после трагедии. Я так понимаю, что после убийства Дианы, гибели ее беременной матери, самоубийств отца и няни, осталась Вера Камакина, еще какие-то родственники. Кроме того, возможно, в доме этой семьи в Осоргино работали другие люди. Допустим, гувернантка, домработница, водитель, еще кто-то. Их всех нужно установить, вызвать и допросить. Если нужна помощь оперативников, обращайся к Самохвалову, Кириленко и Кочемасову. Если будет нужно, я попрошу генерала выделить нам еще оперов. В общем, ты понял?

Коновалов кивнул: — Займусь.

Сыщик обратился к покидавшим его кабинет товарищам:

— Держим связь в круглосуточном режиме. Работы — море. Если появляется любая новая информация, сразу доклад мне. В любое время дня и ночи.

— И еще, чуть не забыл. Андрей, — обратился он к Самохвалову, — у Ракчеевых до того, как там появились мать и дочь Минаевы, работала домработницей некая Анжелика, бывшая креатурой Тимофея. Об этом нам сегодня поведал Никита Ракчеев. Нужно ее найти. Эта женщина может нам очень многое рассказать.

— Хорошо, — пометил себе новую вводную оперативник.

Сыщик глянул на стоявшего в дверях Антипова.

— Владислав Игоревич, а ты пометь себе: нужно завтра истребовать из ФСИН личное дело генерала Радюшкина, запросить следственный отдел, на территории которого он совершил самоубийство, материалы доследственной проверки. А из госпиталя истребовать историю его болезни.

— Будет исполнено, — кивнул полковник.

Едва последний из присутствующих покинул его кабинет, Мирутин снял трубку аппарата внутренней связи. Но генерал Рымов не отвечал. Тогда он по городскому номеру позвонил в приемную. Длинные гудки.

«Совсем я что-то заработался», — подумал сыщик, — секретарь Верочка уже давно была дома, ведь был уже поздний вечер, а ее рабочий день заканчивался в шесть часов.

В этот момент зазвонил его мобильный.

— Серафим, — зазвучал в динамике луженый голос генерала Рымова, — я только что вышел от Медленцова. Председатель требует немедленно раскрыть убийство Минаевой. Сегодня я возвращаться уже не буду, поздно. Поэтому сделаем так. Ты сейчас в докладной записке на мое имя, изложишь все, что удалось добыть по этим делам и все, что ты запланировал сделать. Представь там же свои соображения о том, какие еще силы и средства тебе требуются.

В общем, твою докладную вместе с тобой я жду завтра в девять часов. У меня все, — на прощание сказал Илья Геннадьевич, и отключился. А Серафим, позвонив жене и сообщив, что сегодня он будет очень поздно, достал несколько чистых листов бумаги, ручку, сел за свой стол и принялся составлять докладную записку.

Сыщику нужно было проанализировать всю поступившую за день информацию.

Глава 6